О выявлении конституционно правового смысла что это
Некоторые проблемы выявления конституционно-правового смысла норм конституционным судом РФ
Таева Наталья Евгеньевна, доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина, кандидат юридических наук.
На основе анализа решений Конституционного Суда РФ показано, что следует понимать под выявлением конституционно-правового смысла норм. Рассмотрены две основные проблемы, которые возникают на практике в связи с выявлением конституционно-правового смысла. Во-первых, это проблема тождества смысла, вложенного в норму, смыслу извлеченному. Во-вторых, это проблема множественности смысла нормы.
Ключевые слова: право, конституция, нормы, конституционно-правовой смысл, Конституционный Суд РФ, интерпретация, правовая позиция.
Some problems of detection of the constitutional-law meaning of norms by the Constitutional Court of the RF
Taeva Natal’ya Evgen’evna, assistant professor, Chair of Constitutional and Municipal Law, Kutafin Moscow State Law University, candidate of juridical sciences.
Based on the analysis of judicial decision of the Constitutional Court of the Russian Federation we have noted what should be understood by detecting constitutional legal interpretation of provisions. Two main problems, which arise as a practical matter in connection with detecting constitutional legal interpretation, have been examined. Firstly, it is the problem of the identity of the interpretation which is embedded into provision by a legislator to the interpretation extracted by an interpreter. Secondly, it is the problem of the provision interpretation multiplicity.
Key words: right, constitution, provisions, constitutional legal interpretation, the Constitutional Court of the Russian Federation, interpretation, legal proposition.
В системе правового регулирования Российской Федерации особое значение имеет выявление конституционно-правового смысла норм, которое осуществляет Конституционный Суд Российской Федерации. Конституционный Суд РФ выявляет конституционно-правовой смысл норм права в рамках всех своих полномочий, закрепленных Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации».
Выражение «выявление конституционно-правового смысла» широко используется Конституционным Судом РФ в своих решениях. В них мы встречаем следующие формулировки: судом «выявлен конституционно-правовой смысл нормы»; «в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении»; «конституционно-правовой смысл, выявленный в результате конституционного судопроизводства» и другие.
В Регламенте Конституционного Суда РФ данный термин получил нормативное закрепление. В ч. 2 § 72 Регламента сказано: «Если в предусмотренных Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» случаях обращение не принято Конституционным Судом к рассмотрению или возвращено заявителю в процессе изучения его в предварительном порядке Секретариатом Конституционного Суда, а также в случае, если производство по делу прекращено или принято решение о признании оспариваемой нормы неконституционной либо о выявлении конституционно-правового смысла оспариваемой нормы, влекущем пересмотр дела заявителя, государственная пошлина, поскольку это не противоречит законодательству о налогах и сборах, возвращается заявителю».
Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. N 1.
Необходимо также отметить, что выражение «выявление конституционно-правового смысла норм» органично вписалось в конституционно-правовую лексику и широко употребляется учеными-конституционалистами.
Вместе с тем до настоящего времени в научных работах не исследовалось, что следует понимать под «выявлением конституционно-правового смысла нормы» в трактовке Конституционного Суда РФ. В Определении от 11 ноября 2008 г. N 556-О-Р Конституционным Судом РФ была выражена позиция относительно того, что же считать выявлением конституционно-правового смысла нормы. В нем сказано, что согласно ст. 74 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» с целью выявления конституционно-правового смысла нормы Конституционный Суд РФ оценивает:
а) Конституционный Суд Российской Федерации признает норму конституционной, т.е. соответствующей Конституции Российской Федерации, и тем самым выявляет ее конституционный смысл;
б) Конституционный Суд Российской Федерации признает норму неконституционной, т.е. не соответствующей Конституции Российской Федерации, и тем самым выявляет ее неконституционный смысл.
Выявление конституционно-правового смысла нормы, таким образом, означает принятие Конституционным Судом РФ решения о том, соответствует ли данная норма Конституции РФ. Формально выявление конституционного или неконституционного смысла нормы находит отражение в резолютивной части судебного решения.
Рассматривая вопрос о выявлении Конституционным Судом РФ конституционного смысла норм, обозначим некоторые проблемные вопросы, которые требуют разрешения и ждут своих будущих исследователей.
Подробнее см.: Овчинников А.И., Мамычев А.Ю., Манастырный А.В., Тюрин М.Е. Юридические архетипы в правовой политике России. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2009. 320 с.
URL: http://www.rg.ru/2010/10/29/zorkin.html (дата обращения: 16.06.2014).
Евсеев А.П. Психология конституционного судопроизводства. Харьков, 2013. С. 36.
ВКС РФ. 2014. N 2.
Постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 2011 г. N 20-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 статьи 93.4 Бюджетного кодекса Российской Федерации, части 6 статьи 5 Федерального закона «О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации в части регулирования бюджетного процесса и приведении в соответствие с бюджетным законодательством Российской Федерации отдельных законодательных актов Российской Федерации» и статьи 116 Федерального закона «О федеральном бюджете на 2007 год» в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации» // СЗ РФ. 2011. N 33. Ст. 4948.
Определение Конституционного Суда РФ от 24 сентября 2013 г. N 1397-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы администрации муниципального образования «Город Новодвинск» на нарушение конституционных прав и свобод частью 1 статьи 1.4, частями 1 и 2 статьи 2.1, статьей 2.10 и частью 1 статьи 17.15 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» // СПС «КонсультантПлюс».
Рикер П. Указ. соч. С. 51.
Там же.
Определение Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2008 г. N 556-О-Р «О разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 года N 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2008. N 48. Ст. 5722.
Итак, конституционный смысл нормы права, выявленный Конституционным Судом РФ:
Аналитика Публикации
Определение КС РФ содержит толкование нормы. Можно ли его использовать для пересмотра судебных актов?
На протяжении длительного периода времени в теории и практике применения процессуального законодательства возникала неопределенность в вопросе использования в качестве новых обстоятельств для пересмотра судебных актов решений Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ), которые не являются постановлениями.
Указанное было обусловлено отсутствием в Арбитражном процессуальном кодексе РФ (далее – АПК РФ) указания на то, что вновь открывшимся обстоятельством является выявление конституционно-правового смысла правовой нормы в определении КС РФ.
Между тем развитие судебной практики как КС РФ, так и арбитражных судов обусловило необходимость изменения существующего порядка, который выразился в Определении Верховного Суда РФ от 10.03.2015 № 307-КГ14-4737 по делу № А56-45166/2012, которое, в свою очередь, внесло ясность в толкование положений статьи 311 АПК РФ применительно к актам КС РФ.
Пересмотр судебных актов по новым либо вновь открывшимся обстоятельствам – нормы АПК РФ
Исчерпывающий перечень оснований пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, приведен в статье 311 АПК РФ.
В соответствии с частью 2 статьи 311 АПК РФ основаниями пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам являются:
1) существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю;
2) установленные вступившим в законную силу приговором суда фальсификация доказательства, заведомо ложное заключение эксперта, заведомо ложные показания свидетеля, заведомо неправильный перевод, повлекшие за собой принятие незаконного или необоснованного судебного акта по данному делу; установленные вступившим в законную силу приговором суда преступные деяния лица, участвующего в деле, или его представителя;
3) преступные деяния судьи, совершенные при рассмотрении данного дела.
В соответствии с частью 3 статьи 311 АПК РФ основаниями пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам являются:
1) отмена судебного акта арбитражного суда или суда общей юрисдикции либо постановления другого органа, послуживших основанием для принятия судебного акта по данному делу;
2) признанная вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда или суда общей юрисдикции недействительной сделка, которая повлекла за собой принятие незаконного или необоснованного судебного акта по данному делу;
3) признание Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Конституционный Суд Российской Федерации;
4) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека;
5) определение либо изменение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации практики применения правовой нормы, если в соответствующем акте Верховного Суда Российской Федерации содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства.
Применительно к пункту 3 части 3 статьи 311 АПК РФ следует отметить, что все решения Конституционного Суда Российской Федерации общеобязательны и окончательны, вступают в силу немедленно и действуют непосредственно. В соответствии со статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в рамках своих полномочий Конституционный Суд России принимает следующие виды решений:
(a) постановления, которые являются итоговыми решениями по существу;
(b) заключение, являющееся итоговым решением по существу запроса о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления;
(c) определения, которые представляют собой иные решения, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства.
Таким образом, исключая довольно редкие по экономическим делам постановления и заключения КС РФ, для заявителей ключевым оставался следующий вопрос:
Является ли выявление действительного конституционно-правового смысла нормы права в определении Конституционного Суда новым обстоятельством для дела по смыслу пункта 3 части 3 статьи 311 АПК РФ?
Правовая природа определений КС РФ, в которых выявляется конституционно-правовой смысл норм права
Нельзя не отметить, что подобная практика письменного судопроизводства оказывает благотворное влияние на судебную систему и позволяет заявителям в максимально короткие сроки получать позицию органа конституционного контроля по спорному вопросу.
Конституционный Суд РФ последовательно высказывался в пользу обязательности для судов не только постановлений, но определений КС РФ, в которых содержится толкование действующего законодательства.
В качестве наиболее ярких примеров следует привести следующие правовые позиции:
1. «В ряде своих определений Конституционный Суд Российской Федерации указал, что решения Конституционного Суда Российской Федерации, равно как и содержащиеся в них правовые позиции, общеобязательны и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами, а решения судов и иных органов, основанные на акте, признанном неконституционным, либо на акте, которому суд общей юрисдикции придал истолкование, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях. Решения Конституционного Суда Российской Федерации не могут игнорироваться судами, к компетенции которых отнесен пересмотр соответствующего решения и которые по заявлению гражданина или уполномоченного должностного лица обязаны установить – при соблюдении общих правил судопроизводства – наличие материальных и процессуальных предпосылок, а также возможных препятствий для пересмотра решений, основанных на нормах, которым придан смысл, расходящийся с их конституционно-правовым смыслом.
Суды не вправе не исполнять решения Конституционного Суда Российской Федерации и содержащиеся в них предписания, – иное означало бы неисполнение требований Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» (Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 января 1999 года № 4-О, от 5 февраля 2004 года № 78-О, от 27 мая 2004 года № 211-О, от 1 ноября 2007 года № 827-О-П, от 24 января 2008 года № 191-О-П и от 16 апреля 2009 года № 564-О-О)»[2].
2. «Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях, юридическим последствием решения Конституционного Суда Российской Федерации, в котором Конституционный Суд Российской Федерации, не признавая акт или его отдельные положения противоречащими Конституции Российской Федерации, выявляет их конституционно-правовой смысл, является то, что с момента вступления указанного решения в силу такие акты или их отдельные положения не могут применяться или реализовываться каким-либо иным способом в смысле, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом (Определения от 2 ноября 2006 года № 409-О, от 11 ноября 2008 года № 556-О-Р и др.)»[3].
3. «Юридической силой решения Конституционного Суда Российской Федерации, в котором выявляется конституционно-правовой смысл нормы, обусловливается невозможность применения (а значит – прекращение действия) данной нормы в неконституционном истолковании, т.е. утрата ею силы на будущее время в любом ином – расходящемся с выявленным конституционно-правовым – смысле, допускавшемся в прежнем ее понимании. Это означает, что, по общему правилу, с момента вступления решения Конституционного Суда Российской Федерации в силу такая норма не должна толковаться каким-либо иным образом и применяться в каком-либо ином смысле»[4].
В арбитражной практике также имелись примеры указания судов на обязательность правовых позиций, изложенных в определениях КС РФ:
Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 07.10.2014 по делу № А67-8084/2013
С учетом изложенного, определения Конституционного Суда Российской Федерации носят окончательный характер и не могут быть обжалованы, а изложенное в них конституционное истолкование нормативного акта или отдельного его положения является общеобязательным«.
Вместе с тем открытым стоял вопрос о пересмотре ранее состоявшихся судебных актов по новому обстоятельству с использованием подобных определений.
Арбитражные суды в большинстве случаев применяли формальный подход, отказывая заявителям в пересмотре дел с указанием на отсутствие прямого указания в АПК РФ на такое обстоятельство, как выявление конституционно-правового смысла правовой нормы в определении КС РФ.
Однако в деле А56-45166/2012 Верховный Суд РФ (ВС РФ) признал подобный подход не соответствующим целям защиты прав и интересов заинтересованных лиц и сформулировал принципиально иное толкование положений процессуального законодательства.
Рассмотрение Арбитражного дела № А56-45166/2012 в нижестоящих судах
Общество «Team Niinivirta AY» (далее также Заявитель; Компания) обратилось в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о признании недействительными требований Выборгской таможни №№ 182, 183 от 17.04.2012 об уплате таможенных платежей и пеней в общей сумме – 2435838,48 руб. в связи с невывозом временно ввезенного транспортного средства с территории Российской Федерации.
Решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 22.10.2012 по делу № А56-45166/2012 в удовлетворении требований Заявителя отказано; Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.02.2013 по делу № А56-45166/2012 апелляционная жалоба оставлена без удовлетворения, решение суда первой инстанции – без изменения.
После рассмотрения дела судом апелляционной инстанции Компания обратилась в Конституционный Суд с жалобой на нарушение своих прав в связи с неверным применением норм права – вразрез с правовой позицией, изложенной в Определении от 12 мая 2005 года № 168-О.
Определением Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 № 1050-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы компании «Team Niinivirta AY» на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 2 статьи 80, пункта 1 статьи 91 и пункта 1 статьи 342 Таможенного кодекса таможенного союза» Компании было отказано в принятии жалобы к рассмотрению. При этом КС РФ указал, что ранее изложенная позиция[6] о недопустимости возложения ответственности за таможенное нарушение без наличия вины может быть распространена и в деле общества «Team Niinivirta AY».
Компания обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о пересмотре дела № А56-45166/2012 по новым обстоятельствам. В качестве нового обстоятельства Компания указала Определение Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 года № 1050-0.
Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 22.01.2014 по делу № А56-45166/2012 в удовлетворении ходатайства Заявителя о пересмотре дела по новым обстоятельствам отказано. Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.05.2014 по делу № А56-45166/2012 определение суда первой инстанции оставлено без изменений, апелляционная жалоба – без удовлетворения. Постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15.08.2014 по делу № А56-45166/2012 определение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции оставлены без изменения, апелляционная жалоба – без удовлетворения.
Суды трех инстанций, отказывая в удовлетворении требований Заявителя, ссылались на отсутствие в АПК РФ норм о том, что определение КС РФ является новым обстоятельством для дела.
Компания обратилась в Верховный Суд Российской Федерации с кассационной жалобой на судебные акты нижестоящих судов. Определением Верховного Суда РФ от 10.03.2015 № 307-КГ14-4737 по делу № А56-45166/2012 кассационная жалоба Компании вместе с делом передана на рассмотрение по существу в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.
Правовая позиция ВС РФ в деле TEAM NIINIVIRTA AY
В Определении Верховного Суда РФ от 21.04.2015 по делу № 307-КГ14-4737, А56-45166/2012 ВС РФ сформулировал следующие ключевые позиции:
1. В определении[7] по делу Заявителя Конституционный Суд РФ выявил конституционно-правовой смысл норм, примененных арбитражными судами, и указал, что определенные правовые позиции Конституционного Суда РФ не утратили свою силу и подлежат применению в отношении действующего нормативно-правового регулирования таможенных отношений. Соответственно, оспариваемые Компанией положения Таможенного кодекса таможенного союза, учитывая их схожий по содержанию характер с утратившими силу нормами Таможенного кодекса РФ, не могут применяться без учета данных правовых позиций Конституционного Суда РФ.
2. Основанием для пересмотра по новым обстоятельствам судебных актов в конкретном деле Заявителя является не сам принятый Конституционным Судом РФ судебный акт, а выявленный и сформулированный в данном акте конституционно-правовой смысл нормы, который ранее в процессе правоприменения ей не придавался.
3. Отсутствие непосредственно в АПК РФ такого основания для пересмотра дела как выявление Конституционным Судом РФ конституционно-правового смысла нормы, который ранее в процессе правоприменения ей не придавался, не может служить поводом для отказа в пересмотре судебных постановлений по делам заявителей, при разрешении которых были допущены нарушения конституционных прав и свобод.
4. При оценке наличия основания для пересмотра дела необходимо исходить не из формы, в которую облачена правовая позиция Конституционного Суда РФ (то есть понятие решения в узком смысле), а из самого факта выявления Конституционным Судом РФ конституционно-правового смысла тех или иных форм, примененных в деле Заявителя, который может быть сформулирован в решении в общем понимании (т.е. и в решении, и в постановлении, и в определении).
Позиция Верховного Суда в деле Team Niinivirta AY является новаторской и абсолютно соответствует духу единообразия практики высших судов. Остается надеяться, что выводы из Определения Верховного Суда РФ от 21.04.2015 по делу № 307-КГ14-4737, А56-45166/2012 будут воспроизведены в Постановлениях Президиума либо Пленума ВС РФ с целью придания общеобязательного толкования для нижестоящих судов.
В заключение хотелось бы отметить, что использование в защите прав и законных интересов участников арбитражного судопроизводства правовых позиций КС РФ позволит устранять изначально неверное adversus legem (против закона) толкование правовых норм арбитражными судами.
[1] Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс. М.: Юристъ, 2005. С. 116.
[2] Определение Конституционного Суда РФ от 17.02.2015 № 410-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Дацко Олега Вячеславовича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
[3] Определение Конституционного Суда РФ от 25.11.2010 № 1534-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова Василия Васильевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 376 и пунктом 3 части первой статьи 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации».
[4] Определение Конституционного Суда РФ от 04.06.2013 № 874-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «БИС» на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 3 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации».
[6] Содержится в Определении от 12 мая 2005 года № 168-О.
[7] Судом имеется в виду Определение КС РФ.
II. Правоприменительный дефект как основание для использования инструментов конституционного контроля
Правоприменительный дефект как основание для использования
инструментов конституционного контроля
2.1. Право Конституционного Суда выявлять конституционный смысл закона означает проверку закона в смысле, придаваемом ему правоприменительной практикой (статья 74 ФКЗ о КС), позволяя даже в тех случаях, когда конституционность буквального смысла оспариваемого законоположения не вызывает сомнения, оценивать конституционность через призму практического применения.
При принятии жалобы гражданина, объединения граждан к рассмотрению Конституционный Суд устанавливает наличие основания к возбуждению конституционного судопроизводства по данной жалобе исходя не только из буквального смысла подлежащего проверке законоположения, но и из смысла, который придан ему официальным и иным толкованием и воспринят правоприменительной практикой при разрешении конкретных дел.
Устраняя дефекты правоприменительной практики, выявление конституционно-правового смысла законоположений в первую очередь обращено к правоприменителю.
Решение, выявляющее конституционно-правовой смысл, который ранее в процессе правоприменения рассматриваемой норме не придавался, устраняет ее действие в неконституционном истолковании.
Таким образом, из находящегося в системной связи с требованиями, предъявляемыми к итоговому решению (статья 87 ФКЗ о КС), указания закона на то, что Конституционный Суд принимает решение по делу посредством оценки рассматриваемого акта в том числе по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой (часть 1 статьи 74 ФКЗ о КС), вытекает, что при осуществлении конституционного нормоконтроля учету подлежит также и правоприменение.
Правоприменительная практика, учитываемая при осуществлении конституционно-судебного контроля, характеризуется рядом значимых особенностей.
Прежде всего, оно не должно сводиться к эпизодическим правоприменительным решениям, но обладать устойчивостью, а также вести к умалению конституционных прав. Наличие в конкретной правоприменительной ситуации предпосылок для конституционно-судебного вмешательства в целях преодоления противоречия между Конституцией и тем смыслом, который правоприменитель придает соответствующему законоположению, устанавливается Конституционным Судом. В этих целях при предварительной оценке соответствующих обращений устанавливается, имело ли место нарушение конституционных прав вследствие неправильного правоприменения, а также носит ли нарушение единичный характер или имеет место сложившаяся правоприменительная практика.
Проверяя конституционность оспариваемых законоположений, Конституционный Суд оценивает как буквальный смысл рассматриваемых законоположений, так и смысл, придаваемый им официальным и иным толкованием, а также сложившейся правоприменительной практикой, и исходя из их места в системе правовых норм. Более того, осуществление оценки конституционности в процедуре конкретного нормоконтроля невозможно без учета смысла, придаваемого соответствующему законоположению правоприменительной практикой.
Такова, в частности, практика Конституционного Суда по делам о гражданстве, связанным с правоотношениями, возникшими на основе Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 года N 1948-1 «О гражданстве Российской Федерации». Конституционный Суд неоднократно обращался к вопросу о порядке приобретения гражданства Российской Федерации лицами, состоявшими в гражданстве СССР, после вступления в силу Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации». В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации (Постановление от 16 мая 1996 года N 12-П; определения от 21 апреля 2005 года N 118-О, от 24 мая 2005 года N 235-О, от 28 июня 2012 года N 1254-О, от 29 мая 2014 года N 1267-О, от 29 сентября 2016 года N 1867-О и др.) лица, которые приобрели по собственному свободному волеизъявлению гражданство иностранного государства, утрачивают право на приобретение гражданства Российской Федерации по основаниям, установленным Законом Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации», в частности в порядке признания (статья 13 названного Закона), и могут приобрести гражданство Российской Федерации в соответствии с действующим Федеральным законом «О гражданстве Российской Федерации», что, однако, не может рассматриваться как нарушение их конституционных прав. О сохранении актуальности данного вопроса свидетельствуют продолжающие поступать на сегодняшний день в Конституционный Суд жалобы, в которых оспариваются формально утратившие силу положения Закона Российской Федерации от 28 ноября 1991 года N 1948-1 «О гражданстве Российской Федерации».
При осуществлении конституционного судопроизводства Конституционный Суд исследует исключительно вопросы права, воздерживаясь от установления фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию ординарного правоприменителя. В полномочия Конституционного Суда, как они определены в статье 125 Конституции и статье 3 ФКЗ о КС, не входит осуществление контроля решений правоприменительных органов, включая оценку правильности выбора норм права и их применения в деле заявителя, проверку законности и обоснованности судебных постановлений, решений и действий (бездействия) правоприменительных органов и должностных лиц.
Действуя в качестве органа судебного конституционного контроля, Конституционный Суд не вправе непосредственно квалифицировать то или иное судебное решение как незаконное и (или) необоснованное. Законом также не предусмотрено какое-либо процессуальное участие Конституционного Суда для случаев пересмотра судами дел в связи с вынесенными им решениями. Иное фактически означало бы конкуренцию юрисдикционно самостоятельных звеньев судебной системы и смешение конституционного судопроизводства с другими видами судопроизводства, что недопустимо. Ввиду этого, указывая на подлежащие исправлению дефекты правоприменения, Конституционный Суд не оценивает законность и обоснованность состоявшихся в конкретном деле правоприменительных решений, воздерживаясь от исследования вопроса о возможности наступления конкретной правоприменительной ситуации, удовлетворяющей материально-правовые притязания заявителя (постановления от 17 ноября 2016 года N 25-П, от 17 января 2018 года N 3-П).
Поскольку в значительной части поступающих жалоб заявители, формально требуя проверить конституционность тех или иных законоположений по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, по существу просят Конституционный Суд дать оценку фактическим обстоятельствам их дел, в соответствующих случаях в ответах Секретариата Конституционного Суда, а также в определениях Конституционного Суда об отказе в рассмотрении жалобы указывается на то обстоятельство, что оценка законности и обоснованности решений судебных и иных органов не входит в его сферу ведения.
В случаях, когда рассмотрение судом дела не завершено, отсутствует возможность выполнить требование закона (статьи 96, 97 ФКЗ о КС) о представлении копии документа, подтверждающего применение нормы в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде (Определение от 20 ноября 2014 года N 2738-О). Это требование обусловлено субсидиарностью осуществляемого Конституционным Судом контроля соблюдения конституционных прав и свобод. Пока процесс защиты конституционных прав и свобод заявителя, осуществляемый посредством производства в суде общей юрисдикции, не завершен, возможность восстановления его прав в рамках установленных соответствующим процессуальным законодательством процедур по рассмотрению спора и вынесению судебного решения не утрачена. Прерывание этого процесса по инициативе заинтересованного лица в целях последующего обращения в Конституционный Суд не согласуется с предназначением конституционного судопроизводства и полномочиями Конституционного Суда в их соотношении с полномочиями иных судов, а также с его местом в системе судебных органов (определения от 10 ноября 2002 года N 270-О; от 28 мая 2013 года N 778-О; от 6 ноября 2014 года N 2530-О).
Повышение эффективности конституционного судопроизводства и, в частности, совершенствование процедуры рассмотрения индивидуальных и коллективных жалоб в том числе положительно сказывается на правоприменительной реализации актов Конституционного Суда. В соответствии с Федеральным конституционным законом от 3 ноября 2010 года N 7-ФКЗ появилась возможность рассмотрения определенной категории жалоб без проведения слушаний (статья 47.1 ФКЗ о КС). Для этого Конституционный Суд должен прийти к выводу, во-первых, о том, что вопрос о конституционности оспариваемого акта может быть разрешен на основании правовых позиций, уже им сформулированных и содержащихся в ранее принятых постановлениях, а во-вторых, что проведение слушания не является необходимым для защиты прав заявителя.
Поскольку в значительной своей части рассмотрение дел в ускоренном, не предусматривающем публичные слушания, порядке вызвано недостаточным учетом правоприменителем ранее высказанной Конституционным Судом правовой позиции, итоговые решения, принимаемые в рамках письменного производства, способствуют исправлению данных правоприменительных дефектов.
В контексте реализации решений Конституционного Суда в правоприменительной практике обращения, обычно рассматриваемые в порядке, установленном статьей 47.1 ФКЗ о КС, фактически сигнализируют о неполной реализации подходов Конституционного Суда, о неприменении их к законоположениям, аналогичность которых нормам, проверенным ранее, прямо следует из соответствующей правовой позиции Конституционного Суда.
Введение в конституционный процесс письменного производства, будучи обусловлено в том числе принципом процессуальной экономии, повысило защищенность прав индивидуальных и коллективных заявителей, прежде всего благодаря возможностям более масштабного устранения дефектов судебной и административной практики, влекущих применение законоположений в неконституционном смысле, что, в свою очередь, усиливает положительный резонанс, оказываемый деятельностью конституционного правосудия на публично-властные институты и на правовую систему в целом.
В целом введение процедуры рассмотрения дела без проведения слушания, по которой было принято 73 из 105 итоговых решений, вынесенных Конституционным Судом в рассматриваемый период (данные на 23 октября 2018 года), существенно расширило возможности Конституционного Суда по устранению нарушений конституционных прав и свобод в правоприменительной практике.
Если в правоприменительной практике законоположению, которому ранее Конституционный Суд уже давал оценку при решении вопроса о принятии к рассмотрению конкретной жалобы на нарушение этим законоположением конституционных прав и свобод граждан, посредством толкования был придан смысл, порождающий неопределенность относительно его конституционности, Конституционный Суд вправе принять к рассмотрению жалобу гражданина, объединения граждан на нарушение конституционных прав и свобод тем же законоположением в его новом истолковании (Постановление от 8 ноября 2012 года N 25-П).
Вопреки четко выраженной Конституционным Судом правовой позиции о том, что его решение, которым подтверждается конституционность нормы именно в данном им истолковании и тем самым исключается любое иное, т.е. неконституционное, ее истолкование, а следовательно, и применение в неконституционной интерпретации, имеет в этой части такие же последствия, как и признание нормы не соответствующей Конституции (Определение от 11 ноября 2008 года N 556-О-Р), вплоть до законодательного закрепления обязательности выявленного конституционно-правового смысла законоположений путем внесения соответствующих изменений в ФКЗ о КС (2016 год) судебной практикой недостаточно учитывались решения Конституционного Суда, содержащие интерпретирующие резолюции (в особенности при признании конституционности проверенного законоположения в выявленном смысле).
Таким образом, если в жалобе заявителя оспаривается конституционность законоположения, конституционно-правовой смысл которого ранее был выявлен в сохраняющем свою силу решении Конституционного Суда, но которому в правоприменительной практике был придан иной смысл, притом что у заявителя исчерпаны все другие возможности судебной защиты, Конституционный Суд вправе принять такую жалобу к рассмотрению и рассмотреть в порядке статьи 47.1 ФКЗ о КС вопрос о конституционности оспариваемого законоположения в его истолковании, отличном от истолкования, ранее данного Конституционным Судом.
Так, например, проверенное ранее Конституционным Судом законоположение было применено в «деле А.А. Планкина» судами общей юрисдикции без учета правовой позиции, сформулированной в Постановлении от 7 февраля 2012 года N 1-П, т.е. в истолковании, расходящемся с его выявленным конституционно-правовым смыслом. Допущенное правоприменителем отступление от интерпретации соответствующего законоположения, содержащейся в ранее вынесенном решении Конституционного Суда, с неизбежностью повлекло за собой нарушение конституционных прав заявителя, восстановить которые (учитывая то обстоятельство, что судебные постановления вступили в законную силу и прошли проверку в Верховном Суде) было невозможно без обращения в Конституционный Суд.
В сложившейся ситуации Конституционный Суд посчитал необходимым признать неконституционность этих законоположений в их правоприменительной интерпретации, позволяющей правоприменителям, в том числе судам общей юрисдикции, включая Верховный Суд, уже после вступления в силу Постановления от 7 февраля 2012 года N 1-П отказывать в назначении инвалидам вследствие чернобыльской катастрофы из числа лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел, которые получают пенсию за выслугу лет, увеличенную на сумму минимального размера пенсии по инвалидности, но не обращались за установлением соответствующих выплат до вступления данного Федерального закона в силу, ежемесячной денежной компенсации в том же размере, в каком им были исчислены неполученные суммы возмещения вреда здоровью (Постановление от 18 сентября 2014 года N 23-П).
Совершенствование института жалобы, рассматриваемой в порядке конституционного судопроизводства и нацеленной в том числе на устранение неконституционных проявлений в правоприменительной практике, происходит по двум основным направлениям, что проявляется в соответствующих изменениях критериев допустимости жалобы.
Во-первых, это дальнейшее укрепление защищенности конституционных прав и свобод, в том числе относительно расходящейся с положениями Конституции правоприменительной практики.
Во-вторых, недопущение превращения Конституционного Суда из экстраординарного средства судебной защиты конституционных прав в дополнительную кассационную или надзорную инстанцию.
Если ранее существовала возможность оспорить закон, подлежащий применению, то ныне граждане и их объединения вправе обращаться в Конституционный Суд с жалобой на нарушение своих прав законом, примененным в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде. При этом конкретным является дело, в котором судом в установленной процедуре разрешается затрагивающий права и свободы заявителя вопрос на основе норм соответствующего закона, устанавливаются и (или) исследуются фактические обстоятельства (Постановление от 8 декабря 2017 года N 39-П и др.).
Кроме того, на более прочное обеспечение принципа res judicata, стабильности правоприменительных, в особенности судебных, решений направлено установление дополнительного критерия допустимости индивидуальных обращений: в целях обеспечения фундаментального принципа правовой определенности конституционная жалоба должна быть подана в срок не позднее одного года после рассмотрения в суде конкретного дела, в котором был применен оспариваемый закон (2014 год). Окончанием рассмотрения дела, от которого берет отсчет установленный годичный срок, является дата вынесения последнего судебного акта, вынесенного по существу данного спора (Определение от 24 апреля 2018 года N 1062-О). При введении данного ограничения были учтены правовые позиции, выраженные Конституционным Судом в Постановлении от 5 февраля 2007 года N 2-П, которое, будучи непосредственно посвящено институту надзорного производства в гражданском процессе, затрагивало более общую проблему соблюдения баланса между такими конституционными ценностями, как справедливость и стабильность судебных актов.
В целом действующее регулирование характеризует достаточно гармоничное распределение компетенции между Конституционным Судом и иными судами. Вместе с тем, возможности совершенствования конституционного судопроизводства в данном аспекте, очевидно, не вполне раскрыты, в том числе в части уточнения критериев, свидетельствующих об исчерпанности юрисдикционных средств, позволяющей заявителю обратиться за конституционно-судебной защитой. Как показывает опыт, и с точки зрения оптимальных темпов конституционно-судебного реагирования, и с точки зрения поддержания должного взаимодействия между высшими судами, действующими в общих рамках национальной судебной системы, предпочтительным является прохождение не менее двух судебных инстанций в качестве одного из условий последующего обращения к конституционному правосудию.
2.2. Поскольку правоприменительные, включая судебные, акты основаны на законодательстве, конституционно обусловленное качество правоприменения в немалой степени зависит от усилий законодателя.
В правоприменительной деятельности требование формальной определенности, предполагающее точность и ясность законодательных предписаний, будучи неотъемлемым элементом верховенства права, выступает в качестве необходимой гарантии обеспечения эффективной защиты как от произвольных преследования, осуждения и наказания, так и от несоразмерного, избыточного ограничения прав и свобод (Постановление от 17 июня 2014 года N 18-П). Неясность и противоречивость правового регулирования, препятствуя адекватному уяснению его содержания и предназначения, допускают возможность неограниченного усмотрения правоприменителя, создают предпосылки для административного произвола и неправосудных судебных решений. Тем самым ослабляются гарантии защиты конституционных прав и свобод, ввиду чего само по себе нарушение требования определенности правовой нормы может быть достаточным основанием для признания такой нормы не соответствующей Конституции (постановления от 20 декабря 2011 года N 29-П, от 19 июля 2017 года N 22-П и др.).
Как показывает опыт, не соответствующий конституционным предписаниям буквальный смысл нормы, как правило, не исправляется, но усугубляется истолкованием, получаемым в правоприменительной практике. Так, например, негативный эффект от использования законодателем неопределенного понятийного аппарата усиливается произвольным толкованием этих понятий правоприменительными органами. В частности, как следует из Постановления от 28 ноября 2017 года N 34-П, неоднозначность используемого законодателем понятия «работы (услуги) по обслуживанию морских судов и судов внутреннего плавания в период их стоянки в портах» привела к его произвольному толкованию правоприменительными органами: решение Верховного Суда ориентировало правоприменительную практику фискальных государственных органов и арбитражных судов на придание рассмотренному Конституционным Судом законоположению ограничивающего конституционные права заявителей смысла.
В целях исключения возможности несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации законодательство должно обладать формальной определенностью, четкостью, не допускать расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.
Таким образом, неопределенность содержания правовой нормы ведет к нарушению не только принципов равенства и верховенства закона, но и установленных статьями 45 и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан (постановления от 25 апреля 1995 года N 3-П, от 25 февраля 2004 года N 4-П, от 20 апреля 2009 года N 7-П, от 6 декабря 2011 года N 27-П, от 29 июня 2012 года N 16-П и от 22 апреля 2013 года N 8-П). В этой связи из принципов правового государства и справедливости вытекает обращенное к законодателю требование недвусмысленности, ясности и непротиворечивости правового регулирования, взаимной согласованности предметно связанных между собой норм различной отраслевой принадлежности (постановления от 15 июля 1999 года N 11-П, от 27 мая 2003 года N 9-П, от 27 мая 2008 года N 8-П, от 27 июня 2013 года N 15-П, от 25 февраля 2014 года N 4-П, от 22 апреля 2014 года N 12-П, от 14 июля 2015 года N 20-П, от 17 января 2018 года N 3-П и др.).
Единство правоприменительной практики в том числе поддерживает доверие граждан к действиям государства, обеспечивая тем самым соблюдение данного конституционного принципа. Законодателю следует стремиться к разумной стабильности правового регулирования и не допускать внесения произвольных изменений в действующую систему норм. Во избежание резкого разрыва со сложившейся устойчивой правоприменительной практикой лицам, правовое положение которых неблагоприятно затрагивает изменение ранее установленных правил, должен быть предоставлен адаптационный переходный период, в частности посредством временного регулирования (Постановление от 28 ноября 2017 года N 34-П).
Тот факт, что Конституция не ограничивает перечень признаков, по которым исключается дискриминация граждан, а, напротив, предполагает его дальнейшую конкретизацию в правоприменительной практике, обозначается Конституционным Судом в качестве весьма существенного обстоятельства, определяющего генеральную направленность судебного и административного правоприменения (постановления от 4 февраля 1992 года N 2-П-3, от 23 мая 1995 года N 6-П, от 23 декабря 1999 года N 18-П, от 27 декабря 1999 года N 19-П, от 19 февраля 2002 года N 5-П, от 16 марта 2017 года N 7-П).
Кроме того, вводя то или иное регулирование, законодатель не должен создавать предпосылки для несовместимого с конституционными началами чрезмерного правоприменительного усмотрения, затрудняющего единообразное применение правоприменительными органами нормативно установленных правил. Структурно обособленное в отраслевой системе законодательства и систематизированное правовое регулирование минимизирует риски искажения воли законодателя в процессе правоприменения, в особенности при высоком уровне кодификации отраслевых норм (Постановление от 24 марта 2017 года N 9-П).
Анализ поступающих в Конституционный Суд жалоб на законоположения по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, как судебной, так и административной, показывает, что часть из этих обращений вызвана ненадлежащим откликом законодателя на ранее вскрытый Конституционным Судом и подлежащий устранению системный дефект нормативного регулирования. Так, во исполнение Постановления от 13 апреля 2016 года N 11-П Федеральным законом от 30 ноября 2016 года N 406-ФЗ «О внесении изменения в статью 217 части второй Налогового кодекса Российской Федерации» статья 217 названного Кодекса была дополнена пунктом 69, согласно которому не подлежат налогообложению доходы в виде ежемесячных денежных выплат, производимых ветеранам боевых действий в соответствии с Федеральным законом от 12 января 1995 года N 5-ФЗ «О ветеранах». Иные же аспекты содержания данной статьи, не являвшиеся непосредственно предметом рассмотрения Конституционного Суда, состоявшиеся законодательные изменения не затронули. В результате в действующем нормативном регулировании сохранилась неопределенность в вопросе об обложении денежной компенсации, выплачиваемой военнослужащим, участвующим в мероприятиях, которые проводятся при необходимости без ограничения общей продолжительности еженедельного служебного времени, налогом на доходы физических лиц, что подтверждается и динамикой позиции по этому вопросу Министерства финансов, письменными разъяснениями которого по вопросам применения законодательства о налогах и сборах обязаны руководствоваться налоговые органы (Постановление от 31 мая 2018 года N 22-П).
Отдельным видом обусловливаемых пробельностью нормативного регулирования дефектов, вступающих в противоречие с конституционными нормами, является отсутствие либо недостаточность в правоприменительной практике, в том числе основанной на правовом регулировании, осуществляемом субъектами Российской Федерации в порядке конкретизации федерального законодательства, специальных организационно-правовых механизмов и процедур, необходимых для реализации законодательно гарантированных прав и обеспечения законных интересов.
Правоприменительные органы, в том числе суды, не учли волю федерального законодателя, выраженную в новом уголовном законе, устраняющем или смягчающем уголовную ответственность, т.е. являющемся актом, который по-новому определяет характер и степень общественной опасности тех или иных преступлений и правовой статус лиц, их совершивших (Постановление от 10 октября 2013 года N 20-П). В другом случае, ставшем предметом конституционно-судебного разбирательства, формальный подход правоприменительных органов, включая суды, к уяснению нормативного содержания положений статьи 212.1 УК Российской Федерации без учета их места в системе действующего правового регулирования привел к ущемлению конституционно защищенных прав (Постановление от 10 февраля 2017 года N 2-П).
Расширительное толкование в правоприменительной практике пункта 24 части 1 статьи 16 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» в качестве нормативного основания возлагаемой на заявителя, администрации муниципального образования «Североуральский городской округ», безусловной обязанности по участию в организации деятельности по сбору (в том числе раздельному сбору), транспортированию, обработке, утилизации, обезвреживанию, захоронению твердых коммунальных отходов повлекло нарушение конституционного принципа самостоятельности местного самоуправления, в том числе в отношении управления муниципальной собственностью, а также конституционного права граждан на осуществление местного самоуправления (Постановление от 13 октября 2015 года N 26-П).
Вопреки воле федерального законодателя, устранившего преступность и наказуемость соответствующих деяний, в правоприменительной практике пункт 7 части 3 статьи 82 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», регулирующего служебные отношения, вступая в которые гражданин реализует свое конституционное право на труд, рассматривался как не допускающий распространение действия нового уголовного закона, которым соответствующие деяния более не признаются преступлениями, на граждан, увольняемых со службы в органах внутренних дел, результатом чего стало нарушение конституционных прав заявителя (постановления от 21 марта 2014 года N 7-П, от 11 ноября 2014 года N 29-П, от 18 апреля 2017 года N 12-П).
Так, например, материалы дела о проверке конституционности статьи 7 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации», пунктов 1 и 2 статьи 25 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», статей 1102 и 1109 ГК РФ в связи с жалобой гражданки Н.Н. Горностаевой (Постановление от 26 февраля 2018 года N 10-П) свидетельствуют, что вмешательство Конституционного Суда в целях устранения неконституционного правоприменения не потребовалось бы, если Верховный Суд и иные суды уделили бы надлежащее внимание установлению факта вины освидетельствуемого гражданина, в случае если представленная им для получения пенсии по инвалидности и ежемесячной денежной выплаты справка об установлении инвалидности, составленная по результатам медико-социальной экспертизы, признана недействительной вследствие наличия лишь формальных (процедурных) нарушений, допущенных при ее проведении, притом что такие нарушения не повлияли (не могли повлиять) на оценку ограничений жизнедеятельности освидетельствуемого гражданина и не обусловлены недобросовестностью (противоправностью) с его стороны.
В контексте требования единства правоприменения и приоритетной роли судебного правоприменения особую важность приобретает поддержание единообразия судебной практики, конституционно возложенного на высший орган судебной власти, а также стабильности и непротиворечивости практики высшего судебного органа в качестве непременного условия поддержания такого единообразия.
На не отвечающую конституционным требованиям противоречивость правоприменительной практики судов, принимающих расходящиеся с более ранней позицией решения, Конституционный Суд обратил внимание в ряде недавних решений (постановления от 16 марта 2018 года N 11-П, от 30 марта 2018 года N 14-П). Так, в Постановлении от 30 марта 2018 года N 14-П было отмечено, что существующий в правоприменительной практике двойственный подход к интерпретации части 3 статьи 43 Федерального закона «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» делает еще более затруднительным поддержание непротиворечивого правового режима лекарственного обеспечения проведения противоэпизоотических мероприятий по защите охотничьих ресурсов в закрепленных охотничьих угодьях.
Правовая определенность является одним из фундаментальных аспектов верховенства права, предполагая уважение принципа res judicata (окончательный характер судебных решений). С учетом этого обстоятельства особенное значение в современных условиях обретает соответствие дискреционных полномочий должностных лиц Верховного Суда, предусмотренных частью 3 статьи 381, частью 3 статьи 391.5 и статьей 391.11 ГПК Российской Федерации и частью 8 статьи 291.6, частью 7 статьи 308.4 и статьей 308.10 АПК Российской Федерации, конституционным требованиям. Согласно указаниям Конституционного Суда особая процедура инициирования пересмотра судебных постановлений в порядке надзора дополнительно к существующему общему регулированию предварительного производства в надзорной инстанции предназначена исключительно для случаев, когда без устранения допущенных нижестоящими судами существенных нарушений норм материального или процессуального права невозможно обеспечение верховенства и единообразного применения закона в соответствии с требованиями Конституции. Данная процедура не должна вести к искажению природы правосудия, конституционных принципов состязательности и равноправия сторон при осуществлении судопроизводства, а также конкретизирующего их принципа диспозитивности в гражданском процессе.
Реализация дискреционных полномочий не должна вступать в противоречие с правом на доступ к правосудию, правом на справедливое судебное разбирательство на основе принципов состязательности и равноправия сторон, с принципом независимости суда и судей, с принципом правовой определенности, не должна порождать не урегулированную законом процессуальную деятельность.
В Постановлении от 5 февраля 2007 года N 2-П Конституционный Суд указал на то обстоятельство, что пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений по своему содержанию и предназначению является дополнительным способом обеспечения правосудности судебных решений, который, имея резервное значение, используется, когда неприменимы или исчерпаны все обычные средства процессуально-правовой защиты. В последующих решениях сформулированные в указанном Постановлении правовые позиции, касающиеся существа судебного производства по пересмотру судебных актов, вступивших в законную силу, получили дальнейшее развитие. В частности, рассматривая полномочие должностных лиц Верховного Суда в ходе производства в суде надзорной инстанции (применительно к правовому регулированию, действовавшему до вступления в силу Федерального закона от 9 декабря 2010 года N 353-ФЗ), Конституционный Суд отмечал, что, по смыслу части шестой статьи 381 и части второй статьи 383 ГПК Российской Федерации во взаимосвязи с иными положениями главы 41 данного Кодекса, указанное правомочие может быть реализовано только при наличии соответствующего обращения лица, подававшего надзорную жалобу (представление). Уполномоченные должностные лица в случае обращения к ним заинтересованного лица принимают решение в такой же процедуре, в те же сроки и исходя из тех же оснований, которые предусмотрены ГПК Российской Федерации для решения рассматривающим надзорную жалобу (представление) судьей вопросов об истребовании дела и о передаче дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции, поскольку в противном случае имела бы место не урегулированная законом процессуальная деятельность.
Приведенные правовые позиции и выводы полностью применимы к установленному частью третьей статьи 381 ГПК Российской Федерации в качестве дополнительной гарантии прав участников гражданского судопроизводства полномочию Председателя Верховного Суда, его заместителя не согласиться с определением судьи Верховного Суда Российской Федерации об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции и вынести определение о его отмене и передаче кассационной жалобы с делом для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, из чего следует, что Председатель Верховного Суда, его заместитель вправе реализовывать предоставленное им частью третьей статьи 381 ГПК Российской Федерации полномочие лишь в такой же процедуре, в те же сроки и исходя из тех же оснований, которые предусмотрены для судьи Верховного Суда, разрешающего вопрос о наличии оснований для передачи кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции (определения от 23 июня 2015 года N 1364-О и от 26 января 2017 года N 199-О). Это, в частности, означает, что рассмотрение подобной кассационной жалобы осуществляется в сроки, установленные статьей 382 ГПК Российской Федерации, и не предполагает вынесение немотивированных решений по результатам рассмотрения жалобы (определения от 24 декабря 2012 года N 2402-О и от 15 мая 2017 года N 908-О).