Заломати березу что это значит

Во саду ли, во поле берёзку заломати

Если взять, шорт-лист самых долговечных русских песенных хитов, то в топе непременно окажется песенка «Во поле берёза стояла…» и не «ландыши», не «жёлтые тюльпаны» вовсе. Это фольклор, а не попса.
Звучит берёзовый шедевр с незапамятных средних веков, хотя на бумаге первое его упоминание датируется 1790 годом в песенном печатном сборнике. Как сейчас представляю, что молодые и весёлые древнерусичанки клинописью на бересте при лучине списывали друг у дружки слова и ноты.

Более поздние трактовки «глубинного» смысла незамысловатой песенки сводились, к тому что этот шедевр родился из придворного мюзикла времён Елизаветы: «Придворные актёрки изображали местных “пейсанток” (крестьянок), полуобнажённые хороводы водились среди берёз и стимулировали барчуков к размножению во имя могущества России». Бывало, что танцевалась это народная-хороводная эротика в дворцовых банях. Однако, как хит, эта песенка со временем вошла во все детские нотные тетрадки для начинающих музыкантов в России ещё в ХVIII веке. Поймут все, кто ходил в какую-нибудь музыкалку.

Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла,
Люли, люли, стояла.

Всё-таки прекрасен пейзаж крестьянских полей. Во поле стоит берёзка кудрявая, чтобы в жаркий летний день было, где в тени укрыться.

Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати,
Люли, люли, заломати.

Некому заломати, не в плане отсутствия людей, а в смысле нахрена ломать деревья. И тут здрасьте, пожалте, появляется великий музыкант из народа. В голове у него замечательные мелодии звучат. Но видимо дома забыл нотную тетрадь и гусиное перо с чернилами. Пришлось самому на слух определять красоту новой мелодии.

Как пойду я в лес, погуляю,
Белую березу заломаю,
Люли, люли, заломаю.

Срежу с березы три пруточка,
Сделаю себе я три гудочка,
Люли, люли, три гудочка.

Молодец, взял и сделал из берёзы три флейты типо гудок и начал наяривать: ах, вы сени мои сени… Да, только всё это не так. Все традиционные народные инструменты имели на Руси статус мужских инструментов, игра на инструментах женщины осуждалась обществом, как социальная распущенность. Распространение музыкальных инструментов в Древней Руси было связано, с одной стороны, с традицией бродячих скоморохов и гусляров, осуждавшееся церковью как бесовство, поэтому народные музыкальные инструменты часто изымались властями и уничтожались. Один из древне-русских указов, направленных на искоренение скоморошества гласит: «…где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды, и тебе бъ то все велеть выимать, и изломавъ те бесовскія игры велеть жечь на огне…». Всё-таки надеемся, что отношение в 16 веке к музицированию на берестяных гудках крестьян стало отношение более демократичным.

Четвертую балалайку,
Пойду на новые сени,
Люли, люли, на сени.

Музыкант-виртуоз, хоть консерваторий не оканчивал, тут же забубенил себе балалайку. Струны из волосяк сплёл, натянул и как заорал в миноре:

Стану в балалаечку играти,
Стану я милого будити,
Люли, люли, будити:

Ба, так це ж дивчина, а не парень. Голосище звонкое, коса ниже пояса, между сочных булок елозит, фэнтэзи всяки возбуждат.

«Встань ты, мой милый, проснися.
Ты, душа моя, пробудися,
Люли, люли, пробудися.

Вот, так ухарь-ухажёр, дрыхнет и никакие гудки-балалайки ему ни почём.

Вот тебе водица, умойся,
Вот те полотенце, утрися,
Люли, люли, утрися.

Вот тебе башмачки, обуйся,
Вот тебе кафтанчик, оденься,
Люли, люли, оденься. «

Откуда в поле полотенце, и башмачки, кафтанчик. Почему в следующем куплете действо переносится уже в «во саду ли, в огороде. » Нас учили, что у российских крестьян кроме драного исподнего белья, да лаптей из лыко – не было ничего. Запрячь полудохлую клячу – верх российского благополучия. Не крестьянин, целый боярин, аки птица заморска павлин.

Во саду ли, в огороде
Девица гуляла,
Невеличка, круглоличка,
Румяное личко.

Не бледный овал жёлтого черепа, обтянутого кожей с синяками под впавшими пустыми глазницами, а розовая, как поросёнок круглоличка в сарафанчике бабёнка. Бёдрами крутит, грудями потрясывает… Кто может устоять перед такой красотой? И заснуть!
Может ли кто-то ныне сочинить песнь такого раздолья на современных дачных шести сотках? Гулять и в саду и в огороде… Не пахать кверху попом, просто гулять сначала по саду со сладким яблочком в руке, потом пойти гулять в огород за сочной морковкой.

За ней ходит, за ней бродит
Удалой молодчик.
За ней ходит, за ней носит
Дороги подарки.

Подарки дороги носит. Исторически достоверно установлено, что на Руси деревянный гребешки и атласные ленты к дорогим подаркам никак не относились. Шуба соболья, чернобуркино манто, сребро-злато, яхонты-рубины – как-то были в цене. Это Вам не боярская дочь в тереме, а простая крестьянская крепостная девица во саду ли, в огороде с берёзовой балалайкой. На киселях со сливками, да блинами со сметаной другие не взращиваются. Воздух свежий. Кузнечики сверчат: давай, давай красавица, не зевай кругломордая!

Дорогие-то подарки:
Кумач да китайки.
«Кумачу я не хочу,
Китайки не надо!

Кто не знает: кумач – красный сатин, а китайка – шёлк из Китая. Такая крепостная Маня, что-то не вписывается в российский исторический персонаж, «замученной» барями крестьянки.

Я пойду ли, молоденька,
Во торг торговати,
Что во торг ли торговати,
На pынок гуляти.

Я куплю ли, молоденька,
Пахучия мяты;
Посажу я эту мяту
А у своей хаты.

Откуда у бедных крепостных крестьян деньги на ипотеку? Если в семьях по 8-10 детей, где ж каждому хату напастись?! Как жить, когда ещё 200 лет до Великой Октябрьской Революции? Из чего произошла Великая Российская империя, из полудохлых замордованных крепостных крестьян, да из боярских мажориков? Обычно империи начинаются с военных и экономических успехов в международной жизни племени.

У своей хаты. Что-то
«Не топчи, бел-кудреватый,
Пахучия мяты,-
Я не для тебя сажала,
А и поливала,

Я не великий садовник, но в средней русской полосе мята росла очень неплохо и без полива. Особо её до 20 века никто не сажал, разве только для красного словца для песенного хита 17 века.

Я не для тебя сажала,
А и поливала,
Для кого я поливала,
Того и обнимала».

О, нравы вековые! Гуляет этакая сочная круглолицая особа, с удалым парнищем кровь-с молоком. Топчут сад, топчут огород, как графья белорукие. Парняга какие-то дорогущие подарки преподносит, чтобы заполучить какое-то расположение. Не пристаёт, не лапает, не засовывает руки под сарафан… А в это время круглоликая Агашка, пляшет, скачет, играет на балалайке и в три гудка гудит! Вот когда терпение красного молодца уже вот-вот дзинькнет, эта с..ка белобрысая орёт ему в ухо: не для тебя сажала и поливала, а для кого поливала тому и давала…

На этом русский песенный шедевр семнадцатого века должен был закончиться. Добрый молодец насупился, жилы на шее вздулись, морда покраснела аки свёкла доморощенная. Намотал бы на руку свою он косу русую певунье, плясунье, балалаечнице и тряхнул бы хорощенько, чтоб коса в руке на добрую память для краеведческого мьюзима осталась.
Тут и вышел бы песне конец:

Во саду ли, в огороде
Стоит холмик со крестом,
Со крестом и оградкой плятёную,
А в оградке той, покоИтся
Круглолица девица красавИца,
Которая музицировать мастерица…

Источник

«Берёзу заломати». Что это значит?

В северных языках звучание слова «берёза», представляющего собой перевод названия руны «беркана», и «рожать» почти одинаково (сравните английские слова «birch» и «birth«, означающие соответственно «берёза» и «рождение»).

Берёза стала фетишем Великой богини, очевидно, потому, что отличается от других деревьев белой корой, а белый цвет был цветовым символом богини. Ну, и на девушку она очень похожа. Достаточно вспомнить творчество Есенина, как он сравнивает нежный стан берёзы – с девичьим, ветви – с косами, а крону – с сарафаном.

А что же, в таком случае, означают знаменитые слова «берёзу заломати»?

Если берёза означает «рождение», то, очевидно, «берёзу заломати» означает прекращение родов.

У древних славян собую роль играла берёза в весеннем обряде под названием кумление (или посестринство). Связан он был с древним культом Матери-Богини, поэтому присутствие мужчин на таких таинствах было святотатством — мужской взгляд мог испортить завитую берёзку. В обряде участвовали только девушки или молодые женщины, не имевшие детей. Кумление – это славянский ритуал символического создания и фиксации особых духовно-родственных отношений между двумя девушками или женщинами. Такой духовный сестринский союз мог быть установлен на определённое время в качестве компонента для обрядовости весенне-летнего цикла или даже на всю жизнь. В основе ритуала кумления лежит клятва-обещание дружбы, понимания и взаимоподдержки, которую в знак значимости подкрепляли взаимными поцелуями, подарками, обменом важными для девушек вещицами.

Скорее всего, я так думаю, мы здесь видим некий славянский аналог древнегреческих фиасов, религиозных братств или содружеств. Собственно, здесь надо говорить не о «братствах», а о «сестринствах» или «девичествах». Очевидно, нечто подобное имело место быть в Древней Греции на острове Лесбос под руководством знаменитой поэтессы Сапфо.

Источник

ltraditionalist

VIRTUEАЛЬНЫЙ ПАРНИЧОК

ВЕРТОГРАД, СИРЕЧЬ: ЦВЕТНИК ДУХОВНЫЙ

«Берёзу заломати». Что это значит?

В северных языках звучание слова «берёза», представляющего собой перевод названия руны «беркана», и «рожать» почти одинаково (сравните английские слова «birch» и «birth«, означающие соответственно «берёза» и «рождение»).

Берёза стала фетишем Великой богини, очевидно, потому, что отличается от других деревьев белой корой, а белый цвет был цветовым символом богини. Ну, и на девушку она очень похожа. Достаточно вспомнить творчество Есенина, как он сравнивает нежный стан березы – с девичьим, ветви – с косами, а крону – с сарафаном.

Аркадий РЫЛОВ (1870-1939). В лесу. 1905. Холст, масло.

А что же, в таком случае, означают знаменитые слова «берёзу заломати»?

Если берёза означает «рождение», то, очевидно, «берёзу заломати» означает прекращение родов.

У древних славян собую роль играла берёза в весеннем обряде под названием кумление (или посестринство). Связан он был с древним культом Матери-Богини, поэтому присутствие мужчин на таких таинствах было святотатством — мужской взгляд мог испортить завитую берёзку. В обряде участвовали только девушки или молодые женщины, не имевшие детей. Кумление – это славянский ритуал символического создания и фиксации особых духовно-родственных отношений между двумя девушками или женщинами. Такой духовный сестринский союз мог быть установлен на определённое время в качестве компонента для обрядовости весенне-летнего цикла или даже на всю жизнь. В основе ритуала кумления лежит клятва-обещание дружбы, понимания и взаимоподдержки, которую в знак значимости подкрепляли взаимными поцелуями, подарками, обменом важными для девушек вещицами.

Скорее всего, я так думаю, мы здесь видим некий славянский аналог древнегреческих фиасов, религиозных братств или содружеств. Собственно, здесь надо говорить не о «братствах», а о «сестринствах» или «девичествах». Очевидно, нечто подобное имело место быть в Древней Греции на острове Лесбос под руководством знаменитой поэтессы Сапфо.

Источник

На Троицу берёзку заломати

Зачем, спрашивается, берёзку ломать? Кому она мешает? Что за варварские замашки:
Я ж пойду погуляю
Белую березу заломаю.

Во поле береза стояла
Во поле кудрявая стояла
Люли, люли стояла
Люли, люли стояла
Некому березу заломати
Некому кудряву заломати
Люли, люли заломати
Люли, люли заломати
Я ж пойду погуляю
Белую березу заломаю
Люли, люли заломаю
Люли, люли заломаю
Срежу с березы три пруточка
Сделаю три гудочка
Люли, люли три гудочка
Люли, люли три гудочка

Четвертую балалайку,
Пойду я на новые сени,
Люли, люли на сени.
Люли, люли на сени.

Стану в балалаечку играти,
Стану я милого будити.
Люли, люли будити,
Люли, люли будити:

Встань ты, мой милый, проснися,
Ты, душа моя, пробудися.
Люли, люли пробудися.
Люли, люли пробудися.

Пойдем в терем веселиться.
Пойдем в терем веселиться,
Люли, люли веселиться.
Люли, люли веселиться.

Четвертую балалайку,
Четвертую балалайку,
Люли-люли, балалайку,
Люли-люли, балалайку.

Пойду на новые на сени,
Стану в балалаечку играти,
Люли-люли, играти,
Люли-люли, играти.

Стану я старого будити,
Встань, ты мой старый, проснися,
Люли-люли, проснися,
Люли-люли, проснися.

Борода седая, пробудися,
Вот тебе помои, умойся,
Люли-люли, умойся,
Люли-люли, умойся.

Вот тебе рогожа, утрися,
Вот тебе лопата, помолися,
Люли-люли, помолися,
Люли-люли, помолися.

Песня «Во поле береза стояла» была издана в сборнике «Собрание народных русских песен с их голосами» в 1790 г.

И я б до сих пор не поняла про что там поётся, если б однажды мама не сказала:
-А мы раньше на Троицу берёзку ходили завивать!

Девушки на Троицу завивали на берёзах венки, чтобы погадать на свою дальнейшую судьбу. Венки завивали прямо на живой берёзе, украшая лентами, например. В старину для этого часто выбирали Семик (четверг на седьмой неделе после Пасхи), а расплетали на Троицу. Наступал обряд «развивания». По венку судили о дальнейшей своей женской судьбе. Если венок развился – это очень плохой знак. Если он завял или совсем засох, то это к крупной перемене в жизни: либо к свадьбе, либо к смерти. А если венок остался зеленым – то замужество пока не предвидится, придется посидеть в девках. Те, у которых венок не повял, принимались развевать его не спеша, расправлять каждую ветку и петь при этом веселую песню. Если же твой венок пожух, то отходи в сторону, пой печальную песню, переходящую в плач.
Кстати, толкование тоже могло различаться по регионам.

Позже завивание и заламывание берёзы, видимо, ограничилось привязыванием к ней разноцветных ленточек.

Праздник предусматривал разные гуляния, игры, переодевания, в которых действительно много от святок.

Все берёзовые атрибуты праздника, как правило, по окончанию или сжигали, или пускали в реку.

Источник

Заломати березу что это значит

Завивание берез — (заламывание березок, заплетение венков, завивание венков, запирание ворот) — один из основных обрядов весенне-летнего цикла, в центре которого действия, производимые с ветвями растущих и срубленных берез (реже других деревьев) — плетение и витье; начальный этап единого обрядового комплекса, завершающегося расплетением или обламыванием завитой части дерева. Кроме северных губерний Европейской России, обряд был распространен повсеместно.

Завивали березки чаще всего в Семик, а развивали — в Троицу. В локальных традициях существовали и иные сроки проведения обряда: Егорьев день — Троица; канун Николина дня — Николин день; второе воскресенье после Пасхи, известное под названиями кумитное, кумишное, завивальное, жен мироносиц — Вознесение, Троица; Вознесение — Троица; Вознесение — Духов день; Семик — Духов день; канун Троицы — Духов день; Троица — Духов день, Петровское заговенье (см. Всесвятская неделя), Петров день; Духов день — Петровское заговенье; Петров день — Троица следующего года.
Суточное время завивания берез также варьировало по местностям. Так, в Орловской и в Костромской губерниях обряд совершался с утра, «до солнышка», во Владимирской губ. — во второй половине дня, а в Рязанской губ. — поздно вечером, даже ночью, при свете горящей бересты на палках.
В Дмитровском у. Московской губ. был распространен обычай предварительного выбора обрядового деревца накануне ритуального действия. В ряде мест Костромской и Вятской губерний березу сначала вырубали, устанавливали ее в поле или в огороде, а затем только завивали. Единичный случай завивания берез на севере (Каргопольский р-н Архангельской обл.) также освещает действия с ветвями срубленных берез.

Виды завивания

Участники обряда

В обряде участвовали только девушки, в некоторых местах к ним присоединились молодые женщины, не имевшие детей; в Жиздринском у. Калужской губ. ветви на березах завивали только замужние женщины. Одетые в лучшие праздничные наряды девушки и молодки тайно отправлялись завивать березки. Они тщательно скрывали время и место проведения обряда, т.к. парни спустя некоторое время могли отправиться следом и «помешать девичьим затеям» (енисейск.).

Завивая березу, девушки «завечали» о своей судьбе и судьбе близких: жить или умереть, выйти замуж или нет, исполнится ли желание. Так, в Тюменском у. при изготовлении «воротец» говорили: «Если выйти мне замуж — отворитеся ворота, если в девушках остаться — затворитеся ворота». Иногда загадывали на родственников и подруг, заплетая на каждого из них отдельную фигуру. В Ростовском у. Ярославской губ. при гадании «мотушку», задуманную для мужчины, делали в виде венка, а для девушки — в виде косы; в Даниловском у. Ярославской губ. косы также плели на девиц, а венки — на замужних женщин и детей. Через несколько дней, отправляясь развивать березы, предварительно внимательно осматривали их: развитая коса предвещала скорое замужество, которому предшествовало ритуальное расплетение девичьей косы, нарушенный и «сповявший» венок сулил неприятности в текущем году (см. Троицкий венок).

Около завитых берез водили хороводы, плясали, пели особые песни, исполнявшиеся только в это время и отражавшие обрядовую ситуацию периода Семик-Троица (см. Семик, Троица). В Дмитровском крае (московск.) девушки свивали три пары берез «воротами», а затем «гуськом проходили под ними», распевая при этом: «На горе города
Завиты ворота,
В те ворота Наталья шла,
За собой вела красных девушек,
Красных девушек, все подруженок.
За Натальей шла Татьяна,
За собой вела…»
(Зернова А. Б. 1932).

Обрядовая трапеза

Тут же под деревом, на разосланной на земле скатерти, совершалась обрядовая трапеза, которая включала ряд обязательных блюд: пиво, квас, яичницу или яйца, ветчину, сало, творог со сметаной, пироги, куличики и козули (лепешки с дыркой посередине), каравай. В Дмитровском крае (московск.) каждая девушка должна была принести с собой глазок яичницы. Разложив яичницы вокруг завитой березы, участницы обряда брались за руки и водили хоровод под песню:
«Березка, березка,
Завивайся, кудрявая,
К тебе девки пришли,
К тебе красны пришли,
Пирога принесли
Со яичницей».
(Зернова А.Б. 1932).

Обряды

Местами завивание берез сопровождалось обрядами кумления, крещения и похорон кукушки. На переплетенные ветви сажали «кукушку», вешали кресты, ленты; через них и под ними кумились: целовались и обменивались дарами, бились яйцами, проходили парами.

В течение всего праздника девушки внимательно следили, чтобы никто из посторонних не подходил и не видел бы заплетенных веток, а мальчишки не обломали и не срезали бы их. В назначенный день они, вновь собравшись вместе, отправлялись к березам, чтобы распустить их. При этом девушки аккуратно освобождали ветви и выплетали из них ленты и полотенца, нитки, платки, снимали другие украшения, возвращая их себе. В Сибири и в ряде мест Европейской России заплетенные на березах «венки» и «косы» «заламывали», т.е. обламывали; в день заламывания в Галичском у. Костромской губ. соблюдали строгий запрет на посещение сада. Обломанные части деревьев украшали цветами, а вечером «отпускали» в воду (см Троицкий венок). Во Владимирской губ. развивали березку следующим образом: ее срубали и использовали в последующих обрядовых действиях: украшали и устраивали с ней гулянье, а вечером топили в реке (см. Троицкая березка).

Местом для завивания березок избирались преимущественно те рощи, лески, поляны, которые находились вблизи ржаного поля, т.к. согласно поверью, от этого, «также как от завивания ржи в Вознесение, она (рожь) будет лучше» (Пропп В.Я. 1995. С. 73). Это представление нашло отражение и в текстах песен, сопровождавших завивание (а также и развивание), которые фактически являлись заклятием на урожай:
» Завили веночки, (при развивании пели «развили»)
Завили зелены,
На годы добрые
На жито густое
На ячмень колосистый,
На овес ресистый,
На гречиху черную,
На капусту белую».
(смоленск.).

В Нейском р-не Костромской обл. в лесу завивали березки, чтобы лен уродился и капуста вилась, при этом пели:
«Вейся-ко, вейся, капуста,
Вейся-ко, вейся, вьюная!
Как мне капустке не виться
Как мне зимой не валиться».

Русалки

На завитых березовых ветвях, по представлениям русских, качались русалки. Жители Смоленской губ. в течение недели боялись подходить, чтобы «русалки, качающиеся на чем (переплетенных ветках) не защекотали дерзкого». А крестьяне Муромского у. (владимирск.) считали, что и «завивать березку — большой грех, оттого, что в канун Троицына дня перед ней пляшут шишиги (нечистые)». В последние годы, основываясь на этих представлениях, высказана гипотеза, «что каждая участница семицкого обряда, заплетая венок для себя на березе, тем самым как бы призывала в него русалку, т.е. душу-зародыш для своего будущего ребенка, которая за те несколько дней, что венок оставался на дереве, могла вселиться в него; когда венок обламывали и надевали на голову, ждали перехода души из венка к девушке».

Идея плодородия

Процесс завивания, плетения, витья (веток) осмысляется как ритуальное действие, связанное с идеей «жизни» и имеющее значение зарождения, развития, преумножения. Этим можно объяснить необходимость участия в обряде всех девушек и молодых женщин, основная функция которых состояла в продолжении рода. В одной из смоленских троицких песен жизнь ставится в непосредственную зависимость от соблюдения обычая завивания:
«Кто не идет
Венков завивать,
Положь того
Колодою дубовою,
Детей его
Кто венков не вьет,
Того матка умрет!
А кто вить будет
Того жить будет!»
(Некрылова А.Ф. 1989).

Источник