в каком городе снимали коля перекати поле
Ответы сеансу Кинокритика
Коля — перекати поле
«Сеансу» отвечают…
Виктор Топоров
На первый взгляд, сиквел не хуже «Облака-рая». Но только на первый. Потому что пружина провинциального анекдота с сильным аллегорическим смыслом здесь не работает. В фильме « Коля — перекати поле», в отличие от первой ленты, зритель не знает, что перед ним за фрукт, что он делал последние двенадцать лет, откуда машина с правым рулем, иены, подарки. Действительно моряк? Уголовник, убивший разъездного торговца? Кто этот постаревший мальчик? Мы не знаем. А ведь в каждом из возможных вариантов получилось бы другое кино. Но его нет. И вместо сценария (а значит, и вместо картины) получается симулякр.
Денис Горелов
Слуцкий писал об «унылом нелюбопытстве людей, задавленных обстоятельствами быта».
В одной фразе — весь кислый русский ПГТ, дочерний к неработающему заводу металлоизделий. Битум крыш, «Веталик лох», ничьи бабушки круглый год в пальто и валенках, их не менее старые подвязанные шушуном под брюхо собаки. Турник. Мусорка. Ржавый и раскраденный ничей «жигуль». Радиоточка, бычки в жестянке, две дороги — «в магазин» и «не в магазин». Магазина тоже два, но второй не в счет: промтоварный.
Вот отсюда пятнадцать лет назад не пойми с какой беды Коля подскочил уезжать. Торкнуло. Приспичило. Брякнул, а назад дороги нет. Непредумышленный отъезд вызвал в округе канитель и пересуды. Принесли чемодан с тремя богатырями и девятым валом. Выставили шпроты и беленькую. Вынесли мебель и эспандер. Обмерили глобус. Захлебнулись радостью движения. Наталья со слезой сказала, что и катись, сто лет не нужен. Припарадились, проводили, залезли обратно на печь на тридцать лет и три года.
Таки вчера эти тридцать и три прошли. Коля по своей привычке снегом на голову вернулся: здрасьте. Ситцевая Россия на миг проснулась и выгнала Колю вторично. Уже без напутствий, чемодана и оседлой зависти к вольному покатигорошку. Без массовых провожаний с песней до автобуса и обещаний писать. Без пьянки за масштаб, зато с пьянкой за упокой. Без комплексов.
Негаданный практицизм создавал иллюзию, что люди испортились. Лучше оделись, но завшивели душой. Человека забыли. Перестали петь про паровоз.
Потом стало ясно, что лужа поменяться не может. Где гроб стоял, там гроб и стоит. Тапочки в углу, щи в кастрюле, вид из окна прежний. Ну разве некомплектный Филомеев мерзнуть стал да цифры на кухонном календаре сморгнули. Случись Коле вернуться в том 90-м, его точно так же радушно отжали бы на большую дорогу, попутно пристроив имущество.
Потому что как был, так и остался никому здесь не нужен — шебутной. Заполошный его отъезд заманчиво разжижал уклад, образуя новые валентности: чей эспандер, кому комната, кому с Натахой ходить. Возврат опасно уклад уплотнил — как расталкивающее соседок «ц» в гайдаевском титре «Коне фильма». Территория засосала вещи и нечетных лиц. Новому старому — отдай и подвинься, а больно надо. Видали таких, с чемоданами.
Человек, выбегающий во двор с ребячьим требовательным «Я — вот он!», подобен кирпичу в запруде. Такие когда-то первыми бежали в революцию, а после их убивал из-за угла основательный Филомеев ко всеобщему негласному удовлетворению. Даром, что ль, на титрах «Облаке-рай» звучит Колин гитарный бреньк «Бросай свое дело, в поход собирайся»?
Нехай собирается — не нужен он нам.
Коне фильма — очень хорошо. Как перегоревшая буква на универмаге. Кому глаза ест, а мы всегда так живем.
Правильно сказал Федя-друг: «Не во времени дело, а в пространстве».
Кирилл Разлогов
Картина хорошая, сделанная талантливыми людьми, с блестящими актерскими работами. Но фильм «Облакорай» в свое время стал настоящим открытием. А «Коля — перекати поле» — только хорошая, интересная картина. Чуда, увы, не произошло.
Виктор Матизен
Образец камерной драмы, приемлемой для телепоказа, но непригодной для кинопроката. Действие сосредоточено в двух квартирах и на площадке перед подъездом. Уехавший в конце фильма «Облако-рай» и шаставший полтора десятка лет неизвестно где Коля, не шибко разбогатевший, но и не нищий, с ворохом подарков заезжает в родной провинциальный город, где все живут, как жили прежде. Беременная (о чем он не знал) невеста вышла замуж и растит его сына, друзья встречают радушно, но дают понять, что место заросло и гостю здесь делать нечего. Коле только и остается сделать вид, будто он заскочил всего-то на денек, и убраться восвояси. Все роли сыграны с замечательным артистизмом и психологической убедительностью. Однако короткометражный анекдот, при всем его обаянии, вряд ли стоило растягивать до полного метра.
Лидия Маслова
Более яркое, красочное, но оттого не менее печальное и совершенно логичное, закономерное, естественное продолжение истории, которую заканчивать, казалось бы, уже нечем, да и незачем. Когда смотришь на актеров, возникает странное подозрение: такое ощущение, что все эти годы, прошедшие между картинами «Облако-рай» и «Коля — перекати поле», они не расставались и только и думали, как будут играть в продолжении.
Андрей Плахов
«Облако-рай» клубилось на обочине перестройки. Сегодня пришло время осознать перестройку как ретро. Первый шаг к этому — сиквел, который воскрешает прошлое опосредованно, в похожем на сон золотой воспоминании. Уже снимается «Асса-2», и чтобы расставить все точки над «i», следовало бы заняться дальнейшей судьбой маленькой Веры.
Юрий Богомолов
…После «Штрафбата» Николай Досталь вернулся к героям, с которыми он познакомил нас в 91-м году прошлого столетия в фильме «Облако-рай» и которых не позабыл, не бросил в некоем Тмутараканьске.
…У Чехова в одном из рассказов шел прохожий, увидел ворону на колокольне, остановился… Потом другие заинтересовались, стали смотреть в ту же сторону, собралась толпа… Вот и Коля однажды брякнул ни с того ни с сего, просто так, что он уезжает, и все обрадовались — как-никак поступок. На Колю стали смотреть как на героя. А ему уже никуда не хотелось, но пришлось лезть в кузов: собрать вещички и поехать неизвестно куда, неизвестно зачем, оставив за спиной толпу друзей…
Получилось забавно. Не так, как принято на Руси: среда не заела — она разжевала человека и выплюнула. Так Коля — лежачий камень, стал растением перекатиполе. Новый фильм с теми же героями начинается с возвращения Коли в родные пенаты.
Эта картина не повторение пройденного и не его продолжение. Режиссер Николай Досталь вместе со сценаристом Георгием Николаевым и актерами (их можно считать полноценными соавторами создателей фильма) придумали и сработали конструкцию, посредством которой можно мерить российскую ментальность. Сейчас, в 2005 году, мы все Колю встретили с распростертыми объятиями. Но дня не прошло, как снова заскучали, а он возьми да и брякни просто так, что смертельно болен. И опять стало интересно жить. Можно сочувствовать, сострадать, просить не тянуть с завещанием на машину-развалюху. И все друг от друга свободны. Можно катиться дальше на все четыре стороны.
Интересно: при каких обстоятельствах мы встретимся с ним еще лет через десять? Узнает ли он нас? Узнаем ли мы его?
Елена Плахова
Сиквел — другой иноземный зверь, пробравшийся в наши земли вместе с блокбастером. И менее чужеродный. Риск был большой, ибо чудо (так называли «Облако-рай») обычно не повторяется. И вот чудо, пускай меньшего масштаба, но все же удивительное, произошло во второй раз. Николай Досталь добился такой степени отождествления со своими героями, что мы почти не замечаем их старения, как будто бы речь идет о нас самих.
Лев Карахан
Решившись через пятнадцать лет вернуться к своему маленькому шедевру «Облако-рай», авторы фильма «Коля — перекати поле», наверное, ожидали увидеть изменения, которые произошли за это бурное время с их героями, а заодно и со всеми нами. Но неожиданное и самое главное открытие нового фильма Николая Досталя состоит в том, что ничего, в сущности, не изменилось. Именно поэтому откровенный повтор уже отработанной в «Облаке» драматургической модели воспринимается не как грубая эксплуатация прошлого успеха, а как единственно возможное образное решение специфической социальной задачи. Или, точнее, незадачи.
Сонная нищета народонаселения, уже три пятилетки строящего капитализм, в базовых своих основах не сдвинулась ни на йоту. Все та же бурная и пустопорожняя готовность откликнуться на любой проблеск неординарности, преображающей унылый социальный фон. И все то же неукротимое подсознательное стремление, причудливо путающее корысть с бескорыстием, спровадить эту неординарность куда подальше. Меняется разве что строй мечтаний, нисходящих на Колю, — самого простодушного и бесхитростного представителя вечно удаленных от большой жизни панельных слободок. В начале 90-х «облако-рай» было метафорой земных радостей, ожидающих жигаловского героя за пределами облезлого ПГТ. Что же касается нового переселения Коли, которым он огорошивает своих бывших соседей, то оно уже явно не обойдется без настоящего путешествия на тот свет.
Татьяна Москвина
Я уважаю и люблю творчество Николая Досталя, поэта русской провинции, в нем чувствуется и вкус к литературе, и понимание актера. «Шура и Просвирняк», «Облако-рай», «Мелкий бес» и теперь вот «Коля — перекати поле» — прекрасные аналитические картины, в которых поэзия добывается законным путем, из действительности. Досталь по-прежнему создает творческий мир, рассказывает историю, ценит на вес такие тонкие вещицы, как настроение и художественная подробность. По его художественному исследованию получилось, что в русской провинции за тринадцать лет не изменилось НИЧЕГО. Дети новые народились, и все. Значит, рай на земле существует и открыт — но это суровый, герметичный рай, и он нас, шалунов, не примет, как не принял бедного Колю-перекати поле. А не мечтай! И не балуйся изобретением своей индивидуальности.
Никита Елисеев
Замечательный пример точного продолжения темы. Как в «Облаке-рае» было великолепно поймано начало девяностых, когда все переворотилось и только укладывается, так в «Коле — перекати поле» убедительно передано состояние современное: ясное понимание того, что так все и будет тянуться, шкандыбать ни шатко ни валко. Симптоматично, что захотелось во второй раз попрощаться с таким замечательным, таким не от мира сего героем, которого играет Андрей Жигалов; второй раз прокрутить по сути дела такую же ситуацию, как в «Облаке-рае»: со слезами на глазах проводить парня… и вздохнуть с облегчением: уехал… Во втором фильме разве что ситуация заострена, поскольку провожающие полагают, что парень-то помирать поехал. И это тоже симптоматично.
Петр Багров
Наверное, можно высказать этой картине множество справедливых претензий. Пожалуй, можно говорить и о том, что ничего нового по сравнению с «Облаком-раем» эта картина не говорит. Но есть у нее одно качество, столь редкое в современном кино, что все огрехи автоматически прощаются. Это — удивительно милое кино. А мы разучились снимать милое кино. Разу чились еще в 90-е годы — оттого так пронзительно смотрелось «Облако-рай». Вернее, и оттого тоже.
Сейчас очень много твердят о воссоздании в кино «атмосферы», времени и пространства. Все бросились снимать фильмы о прошлом — видимо, потому, что не могут уловить атмосферу современности. Но и те, ушедшие атмосферы воссоздать не получается решительно. А Досталь уже во второй раз выходит из положения, придумывая атмосферу: не воссоздавая, а создавая заново свое время и свое пространство. И это второй раз получается. Честь ему и хвала!
Александр Секацкий
Дилогия Николая Досталя представляет собой удивительный образец рассказанной истории, относительно которой мы, может быть, даже не сразу вспомним, видели ли мы это в кино или в своей собственной жизни. Странный, ни на что не похожий фильм «Облако-рай» представляет собой экспликацию случайно брошенной фразы «Я уезжаю». Мы еще ничего не имели в виду, но вдруг слово сорвалось с наших губ, и все наши близкие и первые встречные за него уцепились. «Да, я уезжаю», — и убогий бессобытийный мир, где нет других новостей, кроме погоды, преображается. Обретает суть и смысл, которые обеспечены твоим поступком. Провокатор немедленно оказывается жертвой, но только она и делает жизнь выносимой.
Придумать продолжение такого фильма — значит пойти на заведомый проигрыш. У притчи нет и не может быть продолжения, именно абсолютная завершенность является ее типологической чертой.
21 февраля 2011, 19:26
Удивительно точно передано наше время хрущевок и жизни в них: да, не ромео и джульет, а простых советских людей; они любили, страдали, несмотря на тупую железобетонность системы и таких же жилищ, эти фильмы о нас, выживших и живущих, они наше нравственное мерило. Спасибо автору и актерам, кстати, многие ли актрисульки сегодня готовы сниматься не накрашенными, как Ирина Розанова? замечательное кино!
В каком городе снимали коля перекати поле
Поросозеро запись закреплена
Маленький провинциальный городок, воскресенье, раннее утро. Слоняющийся от безделья Коля надоедает прохожим бестолковыми разговорами. Не найдя собеседников на улице, он заходит к своему другу Фёдору. Встречают его утомлённо и равнодушно. Желая привлечь внимание, Коля решил «ляпнуть», что уезжает к другу на Дальний Восток.
Съёмочная группа :
Режиссёр-постановщик: Николай Досталь
Автор сценария: Георгий Николаев
Художник: Алексей Аксенов
Операторы: Юрий Невский, Пётр Серебряков
Продюсер: Александр Михайлов
Композитор: Александр Гольдштейн, Андрей Жигалов
Директора картины: Фёдор Попов, Алексей Голодницкий
В ролях :
Андрей Жигалов — Коля
Сергей Баталов — Федя
Ирина Розанова — Валя, жена Феди
Алла Клюка — Наталья, Колина девушка
Анна Овсянникова — Татьяна Ивановна, мама Натальи
Владимир Толоконников — Филомеев
Лев Борисов — Филипп Макарович, Колин сосед по квартире
Юрий Колобков — Василич
Вера Ивлева — скупщица Колиной мебели
Александр Числов — спутник Филомеева
Евгений Титов — спутник Филомеева
Зинаида Воркуль — бабушка на лавочке
М. Никитская — бабушка на лавочке
Борис Каморзин — старший техник Саратов, въехавший в Колину комнату
Д. Дмитриев — носильщик
Юра Попов — соседский мальчик
Интересные факты.
Задумывая фильм «Облако-рай», Николай Досталь искал актёра, похожего на Юрия Никулина в молодости. Кандидатуру Андрея Жигалова подсказала Алла Клюка, снимавшаяся с ним в фильме Никиты Хубова «Тело». Премьера фильма состоялась в октябре 1991 года. Через 15 лет Николаем Досталем было снято продолжение фильма с тем же актёрским составом — «Коля — перекати поле».
Фильм снимался в Карелии, город Петрозаводск, посёлок Соломенное. Снят пятиэтажный жилой дом на улице Фрунзе, сараи на улице Пионеров, а также лесопильно-мебельный комбинат
Помимо музыки Александра Гольдштейна в фильме звучат песни, написанные и исполненные Андреем Жигаловым «Звёздочка» и «Облако-рай», давшая название фильму.
Критика о фильме.
Картина грустная и смешная одновременно, с превосходными актерскими работами и талантливой режиссурой, создает емкий образ нашей жизни со всеми ее горестями-печалями, редкими счастливыми мгновениями и томительной ностальгией (Александр Федоров).
Секрет успеха фильма можно искать сколь угодно далеко — в загадочности русской натуры, в абсурдности показанного на экране быта (Николая Досталя так прямо и спросили на пресс-конференции: «Это — сюр?» — на что он столь же прямо и ответил: «Нет, это обычная наша действительность»). Однако на самом деле все объясняется, на мой взгляд, проще. Сквозь беспросветную убогость провинциального быта в этом фильме пробивается такая детская жажда жизни, любви, новых впечатлений, которая не может не завораживать (Т.Хлоплянкина).
Многие пристрастные мигом обиделись на простодушие, усмотрев в нем социальный диагноз: синдром Дауна, инфантилизм. Отсюда до оскорбления народа и рукой подавать не надо. Впрочем, как и большинство обид и дискуссий, не имеющих ничего общего с предметом, их вызвавшим, эта конкретная обида с фильмом ничего общего не имеет. «Облако-рай» — редкий случай необыкновенной режиссерской и актерской органики, бесконечно изящная, выполненная в своеобразном «слободском» стиле ироничная пародия на вечно отъезжающее общество, забывшее о циферблате. Куда? Зачем? Время остановилось — испробуем пространство (Марина Дроздова).
Говорят, что в наше трудное время никак невозможно обойтись без «чернухи», но вот появился еще один фильм, опровергающий эту ложную установку. Можно обойтись, если не пуста душа, если есть чему болеть всерьез, а не для фасону, если есть чем любить всерьез, а не на словах. «Облако-рай» — это боль и радость, высказанная профессионалом, это хорошо сделанное дело, это тот самый «киноязык», который многие забыли. То есть о нем говорят, а на нем не говорят. Под термином «киноязык» часто подразумевается только набор формальных приемов, а не индивидуальный органичный сплав мысли, чувства и раскованного ремесла, который я, конечно же, регистрирую в «Облаке…» (Дая Смирнова).
Награды и номинации.
Приз «За разрушение барьера между фильмами для избранных и кино для всех» на первом кинофестивале «Кинотавр» в 1991 году.
Приз «Золотой Овен» 1992 года.
«Серебряный Леопард» специальный большой приз жюри и вторая премия города Локарно, приз экуменического жюри, приз молодежного жюри, приз Международной конфедерации экспериментального кино в Локарно в 1991 году.
Гран-при II MFEC (Франция).
Специальный приз жюри актёрскому составу кинофестиваля молодых актёров в Женеве, 1991.
По опросу кинокритиков и журналистов признан лучшим фильм года, роль Андрея Жигалова — лучшей мужской ролью.
http://klub-nostalgia.ucoz.com/forum/108-544-1
—————————————————————————————————————————
Культура №11 (458) от 10 марта 2005 •
«Облако-рай» над нами.
«Ой, смотрите, Шариков пошел, — шептали петрозаводчане вслед актеру Владимиру Толоконникову, запомнившемуся зрителю по фильму «Собачье сердце». — Какой же он страшненький!». На прошлой неделе подобные реплики об именитых российских актерах раздавались на Перевалке не раз. В течение нескольких дней в одном из дворов по улице Фрунзе режиссер Николай Досталь снимал продолжение своего фильма 91-го года «Облако-рай».
А че делать в воскресенье?
«На небе облако-рай, пойди его угадай», — подпевало в начале 90-х полстраны главному герою — безобидному Коле — из фильма «Облако-рай». Тогда эту трагикомедию Николая Досталя критики назвали последней замечательной памяткой о советском кино как таковом. Считали, что у нас о таких простых людях, как Коля, на материале обшарпанной периферии — «заборы, улицы, дома, кино опять не привезли, а че делать-то, ведь воскресенье?» — фильмы снимать больше не будут никогда.
В 1991 году на фестивале «Кинотавр» в Сочи фильм был удостоен премии в номинации «Фильмы для избранных». И о картине, как и об актере Андрее Жигалове (Коле), уехавшем в Германию заниматься бизнесом, благополучно забыли.
Спустя 14 лет выяснилось, что критики, похоронившие «облако» вместе с советским кино, ошибались — зрители вскоре смогут увидеть продолжение фильма. Георгий Николаев с подачи Андрея Жигалова написал сценарий. А режиссер Николай Досталь вновь собрал вместе любимых народом актеров — Аллу Клюку, Сергея Баталова, Ирину Розанову, Льва Борисова, Владимира Толоконникова. И приехал со всей съемочной группой в провинциальный городок — Петрозаводск (в глазах режиссера наша столица — глубокая периферия), где и снималась когда-то первая часть картины.
300 рублей и имя в титрах.
— Б. ха-муха, Невский сделает так, как мне надо, или нет, — по-доброму ворчал режиссер на своего оператора во время съемок. И Невский делал. А публика, столпившаяся во дворе 14-го дома на улице Фрунзе, внимательно наблюдала за этой нелегкой работой. Кто-то просто смотрел, а кто-то решился принять участие в съемках. За участие в массовке московские киношники платили по 300 рублей. Бабульки с Перевалки с удовольствием пошли звездить в кино: несколько часов работы — и в кармане сумма на полтинник больше, чем вся карельская компенсация ветеранам труда за месяц. И интересно было. Любимую сериальную Лампу (Евлампия Романова — Алла Клюка), забавного усача милиционера из «Ширли-мырли» (Сергей Баталов) и надменного Антибиотика из «Бандитского Петербурга» (Лев Борисов) можно было близко рассмотреть. Да и фильм смешной, с драками.
— Да, герои фильма дерутся, — рассказал режиссер Николай Досталь. — Но все здесь происходит по-доброму. Коля возвращается в свой городок на старенькой иномарке к невесте. И узнает, что его любимая вышла замуж. В общем, простая история о простых людях. Думаю, что фильм будет интересен как для молодых, так и пожилых.
Петрозаводске Досталь планировал снимать шесть дней. Помимо дома на Фрунзе, в кадр должны были попасть Онежское озеро и развалины Сулажгорского кирпичного завода. Но в минувший четверг в семье Аллы Клюки произошло несчастье — умерла мама актрисы. Алла вместе с актерами сразу же уехала. От сцены на озере пришлось отказаться. Теперь съемочной группе для этого придется искать достаточно промерзший водоем под Москвой. Вернуться же в Петрозаводск для съемки на Онежском озере бюджет картины не позволяет. Но на территорию бывшего кирпичного завода ступила-таки нога киношника. Отснятый там материал станет последним кадром фильма.
— Коля опять уходит из родных мест, — поделились члены съемочной группы, пока Андрей Жигалов ходил туда-сюда и прыгал по дорожке рядом с развалинами завода. — Уходит на фоне полуразрушенного кирпичного завода, который символизирует героя и нашу где-то красивую, а где-то не очень родину. Больше Коля в свой городок никогда не вернется.
http://www.rep.ru/daily/2005/03/10/9595/
—————————————————————————————————————————-
Литовский военный журналист Артурас Морозовас побывал во дворе дома на ул. Фрунзе в Петрозаводске, где снимался известный фильм «Облако-рай».
Я провел в доме, в котором снимали фильм Досталя, три дня и за это время убедился, что режиссеру не нужно было ломать голову над сценарием. Двор «хрущевки» был своего рода съемочной площадкой – в каждом окне по жизненной семейной драме, в каждом подъезде – свои комедии, детективы и трагедии.
— написал литовский фотожурналист Артурас Морозовас, который несколько дней прожил в доме на ул. Фрунзе.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Россия
Там, где Россия: двор под «облаком-рай»
В новом репортаже цикла «Там, где Россия»— встреча во дворе, где проходили съемки фильма режиссера Николая Досталя «Облако-рай» и его продолжения «Коля — перекати поле».
«У нас ничто не меняется». Это о Петрозаводске — городе на северо-западе России, столице Республики Карелия — говорят его жители. Они по-братски сочувствуют литовцам из-за коррупции, «служащего Вашингтону президента» и принадлежности к «союзу гомосексуалистов».
Они не видели своего соседа 10 лет и не могли поверить своим глазам. Для них он вернулся словно с другой планеты — с Дальнего Востока — и приняли его так же, как в день прощания: за кухонным столом, с водкой и хлебом. Когда Коля спросил, что нового у них во дворе, его ближайший друг Федя ответил: «Ничего. У нас вообще ничего не меняется. Самое невменяемое место на свете».
Я провел в доме, в котором снимали фильм Досталя, три дня и за это время убедился, что режиссеру не нужно было ломать голову над сценарием. Двор «хрущевки» был своего рода съемочной площадкой — в каждом окне по жизненной семейной драме, в каждом подъезде — свои комедии, детективы и трагедии. Вернувшийся с рыбалки мужчина составляет в деревянный сарай грязные удочки, его жена, несмотря на явное недовольство мужа, осматривает содержимое целлофанового пакета. Женщина из третьего подъезда с пластмассовой палкой для швабры останавливается рядом со мной и спрашивает, не фотографирую ли я здесь что-либо для нового фильма. А возвышающийся над асфальтом канализационный люк, за который невозможно не зацепиться, выходя из подъезда, затмевает все глобальные проблемы. Это препятствие для данного двора актуальнее, чем любые кремлевские решения. Этот двор — одна из миллионов независимых республик, где, подняв голову к небу, можно увидеть «облако-рай».
«Не крути кардана, понял?»
Так и тянутся дни в этой микроскопической точке России — во дворе блеклой многоэтажки в микрорайоне Петрозаводска. Основной объект притяжения во дворе — две перекосившиеся деревянные скамейки, на досках которых увековечено много признаний: Ксюша признается в любви к Стасику, Данила не скрывает своих чувств к Даше и пишет ей Love is. Вечером двор оживает и на покрытые любовными надписями доски садятся три персонажа, достойные стать героями фильма: улыбающаяся Ольга с двухлитровой бутылкой пива в сумочке, Виталик, спустившийся во двор на костылях и в домашних тапках, и их друг. У него во рту не хватает зубов, зато взгляд притягивает перстень на руке, татуировки и серебряный крест на шее.
Возвращаясь из магазина, я подсаживаюсь к этой компании, открываю банку пива и вскоре завязывается беседа. «Ты говоришь, что ты из Литвы. Скажу тебе — вы живете на американские деньги, поэтому с вами делают, что хотят. А мы вынуждены крутиться на свои, поэтому денег у нас нет», — подходит Виталик к кульминации беседы. Он немало знает о Литве — сочувствует нам в связи с коррупцией, в связи с тем, что наш президент служит Вашингтону и страна входит в союз гомосексуалистов. По-братски сочувствует. Ольга в разговор не вмешивается, только с улыбкой разглядывает меня. А третий, не представившийся мужчина, вытаскивает из ее сумочки бутылку пива «Белый медведь».
«Ну хорошо, а как вы думаете — на Украине воюют российские военные?», — после большого глотка пива продолжает разговор Виталик. Есть два вопроса, которые я часто слышал от собеседников, желающих понять, по какую сторону баррикад находится моя страна. Первый — есть ли на Украине российские военные? Второй — кто сбил малайзийский «Боинг» на Донбассе? Я тихо киваю головой к всеобщему разочарованию — они не могут отнести меня к своим. После лавины вопросов и объяснений о том, что если бы на Украине были российские военные были, то они смели бы все в одно мгновение, я отрезал, что я сам там был и видел много российской техники и говорил с российскими военными. «Ты не крути здесь кардана, понял?», — с улыбкой пригрозил Виталик, на этом разговор о политике закончился.
Кризиса не чувствуют
Виталик выделяет два важных в своей жизни момента — 10 лет назад он получил травму позвоночника и то, что на его кухне снимали сцены фильма «Облако-рай». «Даже мою бабулю можно увидеть в фильме. Тогда она еще была жива. Люди говорят, что снова будут что-то снимать. На этот раз и я должен попасть в кадр», — сказал Виталик. Чувствую, что он хотел бы продолжить разговор у себя на кухне, но в оправдание сказал, что там беспорядок.
Этот двор — словно карман времени. Делясь воспоминаниями, собеседники не уточняют дат, часто не понимаешь, о каком дне говорят — о вчерашнем или о старых советских временах. Понимаешь лишь, что ничего по сути не изменилось. На вопрос, как же они живут сегодня, Виталик соглашается с персонажем фильма Федей: «Живем стабильно. У нас ничто не меняется. Не чувствуем никаких кризисов — как жили от пособия до пособия, так и живем». Его мысль дополняет сидящий рядом компаньон в кожаной кепке: «Раньше было немного лучше — если умел воровать, мог хорошо жить. Тогда все воровали с фабрик, складов. Такие были правила жизни, понимаешь?». Разговор переключился на алкоголь. Я сказал, что, к своему удивлению, не видел столько спившихся русских, сколько думал увидеть. Меня прервал громкий смех троицы: «Приходи сюда поздно вечером. Увидишь много в разных углах».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.