Оззи осборн все что мне удалось вспомнить
Автор Оззи Осборн
Оззи Осборн
Оззи. Автобиография без цензуры
Я хотел бы посвятить эту книгу всем своим поклонникам. Это благодаря вам я прожил такую удивительную жизнь. Благодарю вас от всего сердца.
Да благословит вас всех Бог.
Оззи
И я не забуду еще одного особенного парня, который так много для меня значил, – мистера Рэнди Роадса, светлая ему память. Я никогда тебя не забуду и надеюсь, что когда-нибудь где-нибудь мы снова встретимся.
Ozzy Osbourne, Chris Ayres
Редакция выражает особую благодарность за помощь при создании книги Алексею Певчеву.
В начале…
Они говорили, что я никогда не напишу эту книгу.
Теперь мне остается только что-нибудь вспомнить…
Твою мать. Я вообще ничего не помню.
Разве что вот это… [1]
1. Джон-вор
Мой отец всегда говорил, что однажды я сделаю что-нибудь важное. «У меня есть предчувствие на твой счет, Джон Осборн, – говорил он мне, осушив несколько бутылок пива. – Ты либо сделаешь что-то очень особенное, либо попадешь за решетку».
И мой старик оказался прав.
В первый раз я загудел в тюрьму в неполных восемнадцать.
Ограбление – вот за что меня скрутили. Или, как было сказано в протоколе, «кража со взломом имущества общей стоимостью в 25 фунтов». По нынешним деньгам это примерно три сотни фунтов. Прямо скажем, не ограбление века. Я воровал всякое дерьмо. Потом возвращался и проделывал то же самое снова и снова. Однажды мне приглянулся магазин одежды «Sarah Clarke’s», который находился недалеко от моего дома в Астоне. Во время первого взлома, схватив несколько вешалок, я подумал, что смогу загнать это барахло в пабе. Но забыл взять с собой фонарик, поэтому оказалось, что я спер детские слюнявчики и ползунки.
С таким же успехом можно было пытаться загонять собачье дерьмо.
С третьей попытки мне удалось стащить несколько рубашек. И даже пришла в голову блестящая идея надеть перчатки, чтобы работать как настоящий профессионал. Единственная проблема оказалась в том, что у одной перчатки не было большого пальца, так что я оставил идеальные отпечатки по всему магазину. Через несколько дней, когда копы пришли ко мне домой, то обнаружили и перчатки, и кучу барахла. «Перчатка без пальца? – сказал коп, застегивая на мне наручники. – До Эйнштейна совсем немножко не дотянул, да?» Примерно через неделю состоялся суд, на котором мне влепили штраф в сорок фунтов. Это оказалось больше, чем у меня было за всю мою жизнь. Я никак не мог их заплатить, если только не ограбить банк… Или не одолжить у отца. Но мой старик отказался помогать.
«Я честно зарабатываю свои деньги, – сказал он. – С чего бы мне отдавать их тебе? Пусть это станет для тебя гребаным уроком».
Автор Оззи Осборн
Все права защищены.
Автор получил согласие на цитирование фрагментов следующих произведений:
“Evil Woman, Don’t Play your Games with Me” (L. Weigand,R. Weigand,Waggoner). EMI Music Pub Ltd.
“Spiral Architect” (Ward, Butler, Osbourne, Iommi). Westminster Music.
”Suicide Solution” (Osbourne, Daisley, Rhoads). Blizzard Music/ Westminster Music.
Я хотел бы посвятить эту книгу всем моим фанам. Благодаря вам у меня была такая чудесная жизнь. Благодарю вас от всего сердца.
Да благословит Вас Господь.
ОЗЗИ.
P. S. Давайте помнить об одном парне по имени Рэнди Роудс, который так много значил для меня.
Покойся с миром. Я тебя никогда не забуду.
Надеюсь, мы где-нибудь встретимся.
Часть первая. В начале.
Де Мойн.
Пока я спал.
Бетти, где у вас тут бар?
10. Затмение.
11. Снова мертвый.
Говорили, что я никогда не напишу эту книгу.
Вот только вспомню что-нибудь…
Бля, ничего не помню.
*Определенные события, описанные в этой книге, некоторые могут помнить по-своему. Не собираюсь с ними спорить. На протяжении последних сорока лет я пичкал себя алкоголем, кокаином, “кислотой”, барбитурой, клеем, сиропом от кашля, героином, рогипнолом, клонопином, викодином и массой других сильнодействующих субстанций, полный список которых не поместился бы в этой ссылке. Бывали случаи, когда принимал все сразу. Я же не долбанная “Encyclopaedia Britannica”, скажем так. Вы прочтете здесь только то, что мне удалось выдавить из холодца, который называется мозгом, когда пробовал восстановить историю своей жизни. И все, ничего больше…
Оззи осборн все что мне удалось вспомнить
Оззи Осборн, Крис Айрс
Я хотел бы посвятить эту книгу всем моим фанам.
Благодаря вам у меня была такая чудесная жизнь.
Благодарю вас от всего сердца.
Да благословит Вас Господь.
P.S.Давайте помнить об одном парне по имени Рэнди Роудс, который так много значил для меня.
Покойся с миром. Я тебя никогда не забуду.
Надеюсь, мы где-нибудь встретимся.
Говорили, что я никогда не напишу эту книгу.
Вот только вспомню что-нибудь…
Бля, ничего не помню.
1. Про Джона-взломщика
Отец всегда говорил, что я чего-нибудь в жизни добьюсь.
— Джон Осборн, у меня предчувствие, что из тебя будет толк, — любил он приговаривать, предварительно осушив пару бокалов пива, — или попадешь за решётку!
И он был прав, мой старик.
Не исполнилось мне и восемнадцати, а я уже сидел в тюрьме.
Посадили меня за кражу со взломом. Или, как гласило обвинение: «Незаконное проникновение в помещение и похищение имущества на сумму 25 фунтов», примерно около трех сотен по нынешним деньгам. Скажу я вам, вовсе не было это «Величайшим ограблением века». Херовый из меня домушник. Но я продолжал заниматься этим снова и снова. Как-то раз, на улице за нашим домом заприметил магазин одежды Сары Кларк. На первом деле, когда прихватил гору вешалок, подумалось: «Клёво, всё толкну в пабе». Увы, забыл фонарик, а потом оказалось, что взял детские трусики и слюнявчики.
С подобным успехом я мог бы толкать собачье дерьмо.
Что делать, вернулся туда опять. В этот раз стырил 24-х дюймовый телевизор. Эта хрень была слишком тяжелой для меня, и когда я слазил со стенки за магазином, телек свалился мне на грудь, и я около часа не мог пошевелиться. Лежу в канаве, весь в крапиве, как идиот. Или как мистер Магу [2], только под кайфом. Кое-как удалось столкнуть телек в сторону, но домой я вернулся с пустыми руками.
За третьим заходом прихватил пару рубашек. Мне даже пришла в голову гениальная мысль надеть перчатки как настоящий профессионал. Судьбе было угодно, что на одной из них не хватало большого пальца, ну и я порядком наследил. Через несколько дней в дверь постучали фараоны. Сразу нашлись и перчатки, и барахло.
— Перчатка без пальца? Ай-ай-ай! — издевался легавый, застегивая на мне браслеты — Что? Думал — самый умный?
Неделю спустя судья влепил мне 40 фунтов штрафу. В руках не держал такого бабла. Штраф заплатить я никак не мог: должен был грабануть банк, или попросить взаймы у отца. Но батя не протянул мне руку помощи.
— Я зарабатываю на жизнь честным трудом! — говорил он. — Это я должен дать тебе денег?! Тебя посадят, а ты не воруй! Это будет тебе уроком!
— Так будет лучше для тебя, сынок.
И всё, конец базара.
За «уклонение от уплаты штрафа» судья приговорил меня к трём месяцам заключения в Винсон Грин.
Скажу вам честно: я чуть не обосрался от страха, когда мне сказали про тюрягу. Винсон Грин — это старая тюрьма, викторианской постройки 1849 года, где вертухаями были те ещё ублюдки. Спустя годы, главный инспектор пенитенциарной системы на всю страну заявил, что в жизни не видел тюрьмы, где было бы столько вонищи, насилия и бесправия, сколько было в грёбаной Винсон Грин. Я умолял отца, что бы тот заплатил штраф, но он повторял, что тюрьма научит меня уму-разуму.
Как большинство малолеток, которые вляпались в криминал, я просто хотел произвести впечатление на своих корешей. Думал как это круто — быть бандюком, ну и попробовал им стать. А в Винсон Грин быстро передумал. Когда меня принимали на входе, сердце стучало так, будто хотело вырваться из груди и грохнуться на бетонный пол. Вертухаи опустошили содержимое моих карманов, и, упаковав мелочь (кошелек, ключи, сигареты) в полиэтиленовый пакетик, вдоволь поржали над моими длинными волнистыми каштановыми волосами.
— А ты понравишься парням из блока Эйч! — шепнул мне на ухо один из надзирателей. — Удачи в душевой, сладенький!
Понятия не имел о чем он.
У молодежи в Астоне не было перспектив на будущее — ну, разве что чьим-то призванием было горбатиться в ночную смену на конвейере. Только там требовались рабочие руки. Люди тогда жили в убогих лачугах без толчков. Во время налетов Астон поплатился сполна за то, что в войну в центральной Англии собиралось много танков, грузовиков и самолетов. Когда я был маленьким, практически на каждом углу были «развалины», т. е. дома, которые немцы сравняли с землей в надежде разбомбить производство «спитфайеров» в Касл Бромвич. А я потом наивно предполагал, что именно так называются детские площадки.
Родился я в 1948 году и вырос в доме номер 14 на Лодж Роуд, в самой середине ряда одинаковых домиков с общими стенами. Мой папа, Джон Томас, по профессии слесарь-инструментальщик, работал в ночную на заводе «General Electric» на Виттон Лэйн. Все его называли Джек, непонятно почему, но именно так обращались тогда к Джонам. Батя часто рассказывал о войне, о том, как в начале 40-х работал в Кингз Стэнли в графстве Глостешир. Каждую ночь немецкие бомбардировщики разносили в хлам Ковентри, в каких-то пятидесяти милях от деревни. Сбрасывали фугасы и мины на парашютах, а зарево взрывов было таким ярким, что во время затемнения отец мог спокойно читать газету. Тогда я был мальцом и понятия не имел, какой это был ад. Представьте себе, люди ложатся вечером спать и не знают, будут ли стоять их дома на рассвете.
Послевоенная жизнь, знаете ли, была ничуть не лучше. Когда под утро отец возвращался с завода «General Electric», моя мама Лилиан собиралась в первую смену на завод «Lucas». И так изо дня в день, никакого, на хрен, разнообразия. Между тем, никто из них не роптал.
Моя мать была католичкой, но без фанатизма: Осборны в костел не ходили, хотя я на какое-то время записался в воскресную англиканскую школу. Иначе можно было сдуреть от скуки, а там хотя бы давали на халяву чай и печенье. Изучение библейских историй и рисунки Христа-младенца не сделали меня лучше. Сомневаюсь я, чтобы пастор гордился своим бывшим учеником, скажем так.
Воскресенье было для меня самым ужасным днем недели. Я был из тех детей, которые всегда искали развлечений, но Астон для этого — не самое подходящее место. Ничего, только серое небо, пабы на каждом углу и всюду изможденные люди, вкалывающие на конвейере. Но у рабочего класса была своя гордость. Некоторые облицовывали каменной плиткой стены коммунальных домов, как будто хотели превратить их в долбаный Виндзор. Только рвов да разводных мостов не хватало! Большинство домов стояли впритирку, как наш, и там, где заканчивалась каменная кладка одного дома, начиналась штукатурка другого. Уродство!
Я был четвертым ребенком в семье и первым мальчиком. Старших сестер звали Джин, Айрис и Джиллиан. Не знаю, когда у родителей было время этим заняться, не успел я оглянуться, как у меня появилось два младших брата: Пол и Тони. Итак, на Лодж Роуд, 14, подрастало шестеро детей! Дурдом! Как я уже вспоминал, в то время в домах не было канализации, просто возле кровати ставили ведро. В конце концов, Джин, старшая сестра, получила отдельную спальню в пристройке на заднем дворе. Остальные продолжали делить ведро, пока сестра не подросла и не вышла замуж. Тогда следующая по старшинству заняла ее место.
Я старался не путаться у сестер под ногами (они то и дело цапались, как это бывает у девчонок), а мне не хотелось схлопотать ни с той, ни с другой стороны. Но моя старшая сестричка Джин всегда обо мне заботилась и была для меня второй мамой. До сих пор по воскресеньям мы созваниваемся, хоть камни с неба.
Определенные события, описанные в этой книге, некоторые могут помнить по-своему. Не собираюсь с ними спорить. На протяжении последних сорока лет я пичкал себя алкоголем, кокаином, кислотой, барбитурой, клеем, сиропом от кашля, героином, рогипнолом, клонопином, викодином и массой других сильнодействующих субстанций, полный список которых не поместился бы в этой ссылке. Бывали случаи, когда принимал все сразу. Я же не долбаная «Encyclopaedia Britannica», скажем так. Вы прочтете здесь только то, что мне удалось выдавить из холодца, который называется мозгом, когда пробовал восстановить историю своей жизни. И все, ничего больше.
«Все, что мне удалось вспомнить»: О чем рассказал Оззи Осборн в книге «Ozzy. Автобиография без цензуры»
В конце мая в издательстве «Эксмо» вышла книга «Ozzy. Автобиография без цензуры» – история жизни легендарного вокалиста группы Black Sabbath, ждавшая официального перевода на русский язык без малого 10 лет. Soyuz.Ru рассказывает, какой получилась книга одного из самых известных и бедовых рок-музыкантов 70-х.
Говорят, что в советские еще времена в одной продвинутой школе происходили регулярные баталии на тему того, кто круче всех в тяжелом роке: Led Zeppelin или Deep Purple. Дело в этом вопросе доходило до побоищ, и хуже всех при этом приходилось единственному поклоннику Black Sabbath: парню доставалось и от тех, и от других.
У группы, сделавшей себе имя на своего рода звуковых фильмах ужасов, и впрямь было немного шансов завоевать советского меломана, ждавшего от музыки или безбашенного отвяза, или до неприличия красивых мелодий. Зато карьера их бывшего вокалиста Оззи Осборна задалась так, что клип на песню «Crazy Train» в перестроечные времена попал в «Утреннюю почту», а сам Оззи на волне гласности, нового мышления и рок-фестивалей стал одним из хедлайнеров Московского международного фестиваля мира, получившего в западной литературе название «российского Вудстока». «Мы и представить себе не могли, насколько популярен Оззи в России», – говорила жена и менеджер певца Шэрон Арден. Тем удивительнее тот факт, что ее собственная книга «Экстрим, или Моя автобиография» появилась на русском спустя всего три года после оригинала, тогда как книгу самого Осборна, вышедшую еще в 2009 году, пришлось ждать втрое дольше. И все же терпение великая вещь: выход перевода книги, в оригинале называющейся просто «Я – Оззи», оказался приурочен к московскому концерту Великого и Ужасного в рамках прощального тура – уже второго по счету.
«Мой отец всегда говорил, что однажды я сделаю что-нибудь важное. «У меня есть предчувствие на твой счет, Джон Осборн, – говорил он мне, осушив несколько бутылок пива. – Ты либо сделаешь что-то очень особенное, либо попадешь за решетку». И мой старик оказался прав. В первый раз я загудел в тюрьму в неполных восемнадцать». Именно так, практически с места в карьер, начинается эта книга.
«Если кто-то считает, что в Ливерпуле в начале 60-х жить было весело, так нет – там был тот же «совок», только свой. Тот, от которого The Beatles так замечательно удрали», – писал в свое время Борис Гребенщиков. Такой же «совок» был и в послевоенном индустриальном Бирмингеме: виды на разбомбленные дома, помойные ведра вместо унитазов, школа, учителя которой понятия не имеют, что такое дислексия и синдром дефицита внимания, и перспектива получить золотые часы после 30 лет настройки автомобильных клаксонов и линчевания коров на скотобойне. И именно парни из Ливерпуля пришли на помощь парню из Бирмингема.
«Когда игла проигрывателя легла на диск, у меня в голове разлился свет. Возможно, вам покажется, что я преувеличиваю, но тогда мне впервые показалось, что жизнь обрела смысл».
Следующим шагом к спасению стало объявление «Оззи Зиг ищет группу», знакомство с будущими участниками Black Sabbath, а все остальное, как говорится, история: выступления в местных танцзалах, школа мужества в Гамбурге (подобно тем же «битлам»), и счастливый билет, вытащенный благодаря удачной идее Тони Айомми и моде на оккультизм. А за этим последовало то, что обычно сопутствует успеху – девочки, пьянки и прочие радости жизни, сведшие в могилу и куда более крепких и молодых бойцов рок-н-ролла.
Впрочем, тем и хороша эта книга, что в ней описывается не только рок-н-ролльный угар, но и все что угодно и на любой вкус. Эксклюзивные истории, каких больше нигде не прочтешь? Как насчет случая, позволившего зеленым (и называвшимся по-другому) Black Sabbath занять на сцене место уже известных Jethro Tull и впечатлить их лидера, чуть не развалив из-за этого группу? Истории альбомов и песен? Если ваше знакомство с Sabbath началось со знаменитого пятого альбома, то ему здесь уделено больше всего внимания: от подробностей записи до группы Golden Earring как способа преодолеть творческий кризис. Юмор? Не пропустите по-своему деликатный эпизод, который так и хочется назвать «Усыпляем Оззи для операции»: если вы способны представить его во всех подробностях и не покатиться при этом со смеху, значит, с вами что-то не так.
Кстати, попутно Оззи наконец-то дает понять, в чем именно заключался его вклад в музыку группы:
Увы, после ухода из Black Sabbath мушкетерской дружбе временно пришел конец – вплоть до скандала с концертным альбомом Оззи «Talk Of The Devil», выход которого «уронил» продажи аналогичного продукта его бывших друзей. Разумеется, Осборн об этом тактично умалчивает – как и о подробностях судебных споров с бывшими коллегами Бобом Дэйсли и Ли Керслейком, помогавшим ему записать два первых и лучших альбома. Недоплаченные деньги за выступления, «посторонние» музыканты в выходных данных второго альбома, скандальная перезапись 2002 года – обо всем этом либо нет ни слова, либо упоминается вскользь, что, впрочем, для мемуаров обычное дело.
А между тем за оболочкой наркомана и алкоголика в этой книге скрывается по-настоящему лирический герой – та часть его натуры, которая до сих пор переживает, что Оззи был далеко не идеальным сыном и еще худшим отцом, и которой принадлежат безукоризненно мелодичные «Goodbye To Romance» и «Dreamer».
«Чем хуже мне было, тем больше я переживал, что Шэрон уйдет от меня. А чем больше я переживал, тем хуже мне было. На самом деле, я не мог понять, почему она до сих пор не ушла. Я слышал, как люди говорят: «О, твоя жена просто любит деньги». Но дело в том, что только благодаря ей я жив и могу их зарабатывать. А еще люди забывают о том, что, когда мы познакомились, деньги были как раз у нее, а не у меня. А я был без пяти минут банкротом. Итог: Шэрон спасла мне жизнь, Шэрон и есть моя жизнь, я люблю ее».
Говоря о книге, стоит сказать пару слов и о переводе, сделанном при участии известного музыкального журналиста Алексея Певчева: с одной стороны, если сравнить его хотя бы с фанатскими переводами, можно отметить, что официальный вариант более приглажен, что хорошо для привыкших к литературному слогу, да и звучит местами удачнее, чем переводы фанатов. С другой – увы, именно в силу литературности перевод потерял некоторую часть разговорного своеобразия оригинала и не свободен от ошибок: один из бывших гитаристов Оззи именуется Генри Торме вместо Берни, Тони Айомми получает травму, лишающую его «кончиков пальцев» вместо подушечек (распространенная ошибка, но от того не менее печальная), а из-за недосмотра то ли корректора, то ли редактора можно наткнуться на фразу типа «Мы заработали денег наполовину разбавленного пива на шестерых». И если не обратиться к оригиналу или альтернативному переводу, остается непонятным, то ли само пиво было наполовину разбавлено, то ли каждому из шестерых досталось по полбокала разбавленного нектара. К счастью, таких ошибок не очень много, а сам по себе выход книги, безусловно, событие, и нет сомнения в том, что она займет достойное место на полке многих российских поклонников Князя Тьмы.
«Я хочу, чтобы меня положили в землю в каком-нибудь красивом саду, а на могиле посадили дерево. Желательно дикую яблоню, чтобы мои дети могли сделать из меня вино и нажраться в говно».
Пожалуй, такими словами мог завершить свою книгу только Оззи Осборн – и надо сказать, что для человека, «нажиравшегося в говно» 30 с лишним лет, вспомнил он поразительно много. И то, что он вспомнил, стоило того, чтобы поведать об этом.
Оззи осборн все что мне удалось вспомнить
Оззи Осборн, Крис Айрс
Я хотел бы посвятить эту книгу всем моим фанам.
Благодаря вам у меня была такая чудесная жизнь.
Благодарю вас от всего сердца.
Да благословит Вас Господь.
P.S.Давайте помнить об одном парне по имени Рэнди Роудс, который так много значил для меня.
Покойся с миром. Я тебя никогда не забуду.
Надеюсь, мы где-нибудь встретимся.
Говорили, что я никогда не напишу эту книгу.
Вот только вспомню что-нибудь…
Бля, ничего не помню.
1. Про Джона-взломщика
Отец всегда говорил, что я чего-нибудь в жизни добьюсь.
— Джон Осборн, у меня предчувствие, что из тебя будет толк, — любил он приговаривать, предварительно осушив пару бокалов пива, — или попадешь за решётку!
И он был прав, мой старик.
Не исполнилось мне и восемнадцати, а я уже сидел в тюрьме.
Посадили меня за кражу со взломом. Или, как гласило обвинение: «Незаконное проникновение в помещение и похищение имущества на сумму 25 фунтов», примерно около трех сотен по нынешним деньгам. Скажу я вам, вовсе не было это «Величайшим ограблением века». Херовый из меня домушник. Но я продолжал заниматься этим снова и снова. Как-то раз, на улице за нашим домом заприметил магазин одежды Сары Кларк. На первом деле, когда прихватил гору вешалок, подумалось: «Клёво, всё толкну в пабе». Увы, забыл фонарик, а потом оказалось, что взял детские трусики и слюнявчики.
С подобным успехом я мог бы толкать собачье дерьмо.
Что делать, вернулся туда опять. В этот раз стырил 24-х дюймовый телевизор. Эта хрень была слишком тяжелой для меня, и когда я слазил со стенки за магазином, телек свалился мне на грудь, и я около часа не мог пошевелиться. Лежу в канаве, весь в крапиве, как идиот. Или как мистер Магу [2], только под кайфом. Кое-как удалось столкнуть телек в сторону, но домой я вернулся с пустыми руками.
За третьим заходом прихватил пару рубашек. Мне даже пришла в голову гениальная мысль надеть перчатки как настоящий профессионал. Судьбе было угодно, что на одной из них не хватало большого пальца, ну и я порядком наследил. Через несколько дней в дверь постучали фараоны. Сразу нашлись и перчатки, и барахло.
— Перчатка без пальца? Ай-ай-ай! — издевался легавый, застегивая на мне браслеты — Что? Думал — самый умный?
Неделю спустя судья влепил мне 40 фунтов штрафу. В руках не держал такого бабла. Штраф заплатить я никак не мог: должен был грабануть банк, или попросить взаймы у отца. Но батя не протянул мне руку помощи.
— Я зарабатываю на жизнь честным трудом! — говорил он. — Это я должен дать тебе денег?! Тебя посадят, а ты не воруй! Это будет тебе уроком!
— Так будет лучше для тебя, сынок.
И всё, конец базара.
За «уклонение от уплаты штрафа» судья приговорил меня к трём месяцам заключения в Винсон Грин.
Скажу вам честно: я чуть не обосрался от страха, когда мне сказали про тюрягу. Винсон Грин — это старая тюрьма, викторианской постройки 1849 года, где вертухаями были те ещё ублюдки. Спустя годы, главный инспектор пенитенциарной системы на всю страну заявил, что в жизни не видел тюрьмы, где было бы столько вонищи, насилия и бесправия, сколько было в грёбаной Винсон Грин. Я умолял отца, что бы тот заплатил штраф, но он повторял, что тюрьма научит меня уму-разуму.
Как большинство малолеток, которые вляпались в криминал, я просто хотел произвести впечатление на своих корешей. Думал как это круто — быть бандюком, ну и попробовал им стать. А в Винсон Грин быстро передумал. Когда меня принимали на входе, сердце стучало так, будто хотело вырваться из груди и грохнуться на бетонный пол. Вертухаи опустошили содержимое моих карманов, и, упаковав мелочь (кошелек, ключи, сигареты) в полиэтиленовый пакетик, вдоволь поржали над моими длинными волнистыми каштановыми волосами.
— А ты понравишься парням из блока Эйч! — шепнул мне на ухо один из надзирателей. — Удачи в душевой, сладенький!
Понятия не имел о чем он.
У молодежи в Астоне не было перспектив на будущее — ну, разве что чьим-то призванием было горбатиться в ночную смену на конвейере. Только там требовались рабочие руки. Люди тогда жили в убогих лачугах без толчков. Во время налетов Астон поплатился сполна за то, что в войну в центральной Англии собиралось много танков, грузовиков и самолетов. Когда я был маленьким, практически на каждом углу были «развалины», т. е. дома, которые немцы сравняли с землей в надежде разбомбить производство «спитфайеров» в Касл Бромвич. А я потом наивно предполагал, что именно так называются детские площадки.
Родился я в 1948 году и вырос в доме номер 14 на Лодж Роуд, в самой середине ряда одинаковых домиков с общими стенами. Мой папа, Джон Томас, по профессии слесарь-инструментальщик, работал в ночную на заводе «General Electric» на Виттон Лэйн. Все его называли Джек, непонятно почему, но именно так обращались тогда к Джонам. Батя часто рассказывал о войне, о том, как в начале 40-х работал в Кингз Стэнли в графстве Глостешир. Каждую ночь немецкие бомбардировщики разносили в хлам Ковентри, в каких-то пятидесяти милях от деревни. Сбрасывали фугасы и мины на парашютах, а зарево взрывов было таким ярким, что во время затемнения отец мог спокойно читать газету. Тогда я был мальцом и понятия не имел, какой это был ад. Представьте себе, люди ложатся вечером спать и не знают, будут ли стоять их дома на рассвете.
Послевоенная жизнь, знаете ли, была ничуть не лучше. Когда под утро отец возвращался с завода «General Electric», моя мама Лилиан собиралась в первую смену на завод «Lucas». И так изо дня в день, никакого, на хрен, разнообразия. Между тем, никто из них не роптал.
Моя мать была католичкой, но без фанатизма: Осборны в костел не ходили, хотя я на какое-то время записался в воскресную англиканскую школу. Иначе можно было сдуреть от скуки, а там хотя бы давали на халяву чай и печенье. Изучение библейских историй и рисунки Христа-младенца не сделали меня лучше. Сомневаюсь я, чтобы пастор гордился своим бывшим учеником, скажем так.
Воскресенье было для меня самым ужасным днем недели. Я был из тех детей, которые всегда искали развлечений, но Астон для этого — не самое подходящее место. Ничего, только серое небо, пабы на каждом углу и всюду изможденные люди, вкалывающие на конвейере. Но у рабочего класса была своя гордость. Некоторые облицовывали каменной плиткой стены коммунальных домов, как будто хотели превратить их в долбаный Виндзор. Только рвов да разводных мостов не хватало! Большинство домов стояли впритирку, как наш, и там, где заканчивалась каменная кладка одного дома, начиналась штукатурка другого. Уродство!
Я был четвертым ребенком в семье и первым мальчиком. Старших сестер звали Джин, Айрис и Джиллиан. Не знаю, когда у родителей было время этим заняться, не успел я оглянуться, как у меня появилось два младших брата: Пол и Тони. Итак, на Лодж Роуд, 14, подрастало шестеро детей! Дурдом! Как я уже вспоминал, в то время в домах не было канализации, просто возле кровати ставили ведро. В конце концов, Джин, старшая сестра, получила отдельную спальню в пристройке на заднем дворе. Остальные продолжали делить ведро, пока сестра не подросла и не вышла замуж. Тогда следующая по старшинству заняла ее место.
Я старался не путаться у сестер под ногами (они то и дело цапались, как это бывает у девчонок), а мне не хотелось схлопотать ни с той, ни с другой стороны. Но моя старшая сестричка Джин всегда обо мне заботилась и была для меня второй мамой. До сих пор по воскресеньям мы созваниваемся, хоть камни с неба.
Определенные события, описанные в этой книге, некоторые могут помнить по-своему. Не собираюсь с ними спорить. На протяжении последних сорока лет я пичкал себя алкоголем, кокаином, кислотой, барбитурой, клеем, сиропом от кашля, героином, рогипнолом, клонопином, викодином и массой других сильнодействующих субстанций, полный список которых не поместился бы в этой ссылке. Бывали случаи, когда принимал все сразу. Я же не долбаная «Encyclopaedia Britannica», скажем так. Вы прочтете здесь только то, что мне удалось выдавить из холодца, который называется мозгом, когда пробовал восстановить историю своей жизни. И все, ничего больше.