итоги мы подведем стоя у дверей морга
Я возвращаюсь в точку, где дороже
стоит наша жизнь
Два-ноль-один-один, усердно тру я
лампу Алладина
Хочешь знать, что я когда-то загадал?
Не вопрос, ок!
Сажусь за круглый стол и щедро
наливаю джина
Первым была моя жажда быть сильнее,
чем вчера
Пахать, как муравей, и получать за это
уважение
Но настал тот день, когда вдруг не
почувствовал тепла
Не видел рук, но моё сердце захотело
продолжения
А вторым я загадал, чтобы светил
зелёный свет
Моим родным и тем, с кем временами
разделяю ужин
Но, как понял, если есть в кармане
пачка сигарет
То все в твоих руках, ты можешь сам, и
сам ты можешь лучше
Если я с любимой где-то провожаю
закат
Она так смотрит, что я прям готов
сжигать города
Третьим желанием было, чтобы все
познали любовь
Хотя бы к тридцати. Ну, или к моим
сорока.
Иногда лучше промолчать, чтобы
услышали
Лучше исчезнуть, чтобы заметили
Слова зачастую бывают лишними
И я не привык бросать их на ветер
У микрофона Мистер Извините
Это снова я excuse me, I’m sorry
Это тот, который просит: «Пожалуйста,
от.битесь»
Но его почему-то никак не оставят в
покое
Это тот чел, который на повторе
Качал в твоём моторе в году ещё две
тысячи седьмом
И пусть уже он лет пять не выпускал
Сольный
Почему-то не пропадает интерес к его
персоне
Он может полнейшую х. исполнить
Но ему не будет стыдно, потому что он
вообще ничего не помнит
И пока все парятся о его здоровье
Он бабочек спокойно ловит в
ближайшем Подмосковье
Локти на подоконник, латы в картоне
Рама оконная, за рамой пашет
садовник
Наводит порядок на моей территории
Я этот процесс контролю, я сам собой
доволен
А пока по мелочам меня не стоит
дёргать
Исключительно только если что-то
серьёзное
Девочка, я смотрю, ты научилась
неплохо тверкать
Но твой поезд ушёл давно, к
сожалению, поздно
Двадцать семь км на юго-запад от
Moscow
Тут Лёша и Антон, аппаратура и комната
маленькая
Playstation, NBA, Lakers против Boston
В том самом домике который построил
Алик
Иногда лучше промолчать, чтобы
услышали
Лучше исчезнуть, чтобы заметили
Слова зачастую бывают лишними
И я не привык бросать их на ветер
«ОН ТЯЖЕЛЕЕ ОБЫЧНОГО»
«Старую птицу приманкой не проведешь»
(Из орнитологической книги о приманках)
Когда я вручал сыну денюжку на школьные обеды, он мельком заметил в моем кошелечке один доллар, который хранился там годами для красоты и для «расплода».
Юра заинтересовался купюрой, пощупал, почитал надписи и без особого труда выпросил бумаженцию себе.
Я сказал, что, ему осталось заработать еще 999 999 таких бумажек, тогда он станет долларовым миллионером…
И тут мне вдруг вспомнилась одна давняя история из моей тревожной, студенческой молодости:
1991 год.
Питер.
(холодно было – наверное зима)
Я подошел к этой веселой компании и попросил батон хлеба и пачку макарон. От группы откололся мужик, пошел к кассе, по дороге наполнил пакет всем необходимым и протянул мне, объявив цену – около ста рублей.
Как на зло, денег у меня не было ни копейки, зато, на такой критический случай, в кошельке бережно хранился заветный доллар, его-то я со вздохом и положил на прилавок (повезло продавцу. )
Но почему-то продавец – седой мужик лет сорока, посмотрел на мой новенький доллар, покачал головой и сказал:
— Извините, нет. Вы должны заплатить рублями.
Тут вся компания услышала наш разговор, притихла и вдруг невпопад, как по команде начала дико ржать (не смеялся только седой продавец)
А коллеги в это время как-то уж очень подозрительно долго ржали не переставая. Кто-то из них смеясь проговорил:
— Бери Серега, не думай. Дело верное и курс отличный: Батон и макароны за доллар – это ништяк, как выгодно. Не упусти свою удачу.
Тут я потихоньку стал выходить из себя и перекрывая смех, крикнул:
— А че вы все ржете!? Курнули!? Разве я сказал, что-нибудь смешное?
ВОбщем утром была картина маслом:
сторож подпирал со всей своей силы дверь морга с улицы, которая дергалась и билась как лев в цепях! Притом сторож пытался ее поджечь зажигалкой, громко и четко декламируя при этом «Отче наш», в перемешку с «Боже Царя Храни», «Изыди» и «Ежи херувима».
Маркетинг: «Говорите с клиентом на его языке».
Современная трактовка.
На своей Калине стою у выезда с территории автозаправки. За 100 метров от меня (у въезда на заправку), сбросив скорость, мигает правым поворотником и явно собирается заехать на заправку грузовик. Выезжаю. За мной следом выезжает семёрка.
Грузовик почему-то не поворачивает, а прибавляет газ, догоняет нас и начинает недовольно дудеть. Дескать мы ему помешали. Ну да ладно аварийной ситуации не создали и молодцы. Дорога узкая, на выезд из города. Честно еду по городу 60. Грузовик каждый километр дудит на нас с семёркой, дескать : «Взлетайте! Мля! Дорогу уступите! Бараны! Мля!»
Все как-то дружненько заезжаем к единственному магазинчику (дальше ни заправок ни магазинчиков километров на 30 не предвидится). Из семёрки выходит старичок-божий одуванчик. Водила из грузовика вываливается и угрожающе матерясь двигается к нам. Итак два диалога:
Водила: «Уроды, мля, ездить на х.. не умеете мля, пид. х..вы!»
Я: «Уважаемый, Вы же зажгли поворотник и собирались заезжать заправляться.»
Водила: «На х. я таких вертел. Я тебя м.. спрашиваю мля ты какого на х.. выехал пи.. х..»
Я (чувствую, что ‘контингент’ не понимает и пора менять филологический подход): «ПАВЛИН ё..ый, с утра мля, с отвёртки мля, поворотник на х.. включаешь в пи. чтобы потом мля не забыть мля, и целый день мля гон.. так и ездишь чм. »
Водила оборачивается к грузовику, видит истерично мигающий поворотник и поворачиваясь к нам, и явно ища сочувствия, выдаёт: «Ну мля! А? Ну мля!»
Нет, это не конец истории. Это её начало.
Я всеми силами, мимикой и жестами пытаюсь старика остановить, чтобы не раздувать конфликт, ведь водила только что шёл к нам физиономии бить, а старик, получается, всеми силами на драку нарывается, называя водилу «малоразвитым примитивным индивидумом» и «существом» с «низкопроизводительным мозгом».
И тут водила на его тирраду выдаёт: «Ну мля! Забыл мля заправится на х..» Чувствуется, расстроен очень.
Всё. Старик со своей педагогикой и психологией прав! Водила даже не понял, что было о нём в его присутствии сказано!
Текст песни На ветер, GUF, Murovei 18+
Я возвращаюсь в точку, где дороже стоит наша жизнь
Два-ноль-один-один, усердно тру я лампу Аладдина
Хочешь знать, что я когда-то загадал? Не вопрос, ок!
Сажусь за круглый стол и щедро наливаю джина
Первым была моя жажда быть сильнее, чем вчера
Пахать, как муравей, и получать за это уважение
Но настал тот день, когда вдруг не почувствовал тепла
Не видел рук, но мое сердце захотело продолжения
А вторым я загадал, чтобы светил зеленый свет
Моим родным и тем, с кем временами разделяю ужин
Но, как понял, если есть в кармане пачка сигарет
То все в твоих руках, ты можешь сам, и сам ты можешь лучше
Если я с любимой где-то провожаю закат
Она так смотрит, что я прям готов сжигать города
Третьим желанием было, чтобы все познали любовь
Хотя бы к тридцати. Ну, или к моим сорока
Иногда лучше промолчать, чтобы услышали
Лучше исчезнуть, чтобы заметили
Слова зачастую бывают лишними
И я не привык бросать их на ветер
У микрофона Мистер Извините
Это снова я excuse me, I’m sorry
Это тот, который просит: «Пожалуйста, отъебитесь»
Но его почему-то никак не оставят в покое
Это тот чел, который на повторе
Качал в твоем моторе в году еще две тысячи седьмом
И пусть уже он лет пять не выпускал сольный
Почему-то не пропадает интерес к его персоне
Он может полнейшую хуйню исполнить
Но ему не будет стыдно, потому что он
Вообще ничего не помнит
И пока все парятся о его здоровье
Он бабочек спокойно ловит в ближайшем Подмосковье
Локти на подоконник, латы в картоне
Рама оконная, за рамой пашет садовник
Наводит порядок на моей территории
Я этот процесс контролю, я сам собой доволен
Я себе не изменял, я снова пропал надолго
Дел у меня нарисовалось слишком много
Я заебался извиняться перед вами — хули толку?
Если вдруг я споткнусь, мне близкие помогут
Пока все живы-здоровы — и слава Богу
Стрелки крутятся на ходиках потихоньку
Еще очень далеко до подведения итогов
Итоги мы подведем, стоя у дверей морга
А пока по мелочам меня не стоит дергать
Исключительно только если что-то серьезное
Девочка, я смотрю, ты научилась неплохо тверкать
Но твой поезд ушел давно, к сожалению, поздно
Двадцать семь км на юго-запад от Moscow
Тут Леша и Антон, аппаратура и комната маленькая
Playstation, NBA, Lakers против Boston
В том самом домике который построил Алик
Иногда лучше промолчать, чтобы услышали
Лучше исчезнуть, чтобы заметили
Слова зачастую бывают лишними
И я не привык бросать их на ветер
(У микрофона Мистер Извините)
(Это снова я — excuse me)
Садюшки — детские садистские четверостишия
Маленький мальчик залез в холодильник,
Маленькой ножкой нажал на рубильник.
Быстро замерзли сопли в носу.
Нет, не доест он свою колбасу.
Маленький мальчик на хмуром рассвете
Крысу живую закрыл в туалете.
Первым вошел туда папа. Бедняжка!
Без ягодиц ему жить будет тяжко.
Папа цветной телевизор чинил,
Фролушка штепсель в розетку включил.
Сказку теперь каждый день смотрит Фрол:
Не переключит отец на футбол.
Девочка Таня у клетки ходила.
Снова не надо кормить крокодила.
Старенький сторож с женой поругался,
Ночью на службе в зверинце нажрался.
К волку зашел о беде рассказать.
Больше не будет он с женщиной спать.
Маленький мальчик в лесу потерялся.
Вкусный подарок медведю достался.
Кто-то схватился за тумблер рукой,
Встретился «першинг» с чукотской землей.
Незачем стало ходить на работу:
Нету про чукчу теперь анекдотов.
Класс октябрят в пионеры вступил,
Это событье отметить решил.
Петя хотел себе больше налить.
Камень на шее не даст ему всплыть.
Трое друзей на охоту пошли,
Мертвого деда в канаве нашли.
Тут же от радости вырвался крик:
«Будет отличный на завтра шашлык!»
Дети в подвале играли в гестапо.
Зверски замучен сантехник Потапов.
Маленький Феденька яму копал,
Дядя споткнулся и больно упал.
Дяденька яму бетоном залил,
Федю на дно перед тем положил.
Маленький Вовочка в куклы играл.
Кукле тихонечко юбочку снял.
Радостно смотрит на мальчика мать:
Учится кукол сыночек купать.
Маленький мальчик ходил у коляски.
Плавают в супе сестренкины глазки.
Маленький мальчик зашел в магазин,
Тут из трамвая выходит грузин.
Мальчик нагнулся игрушку поднять.
В список вошел он под номером пять.
Как же верить теперь мне людям:
Отдалась я ему при луне,
А он взял мои девичьи груди
И узлом завязал на спине!
Маленький мальчик на крыше сидел,
Солнечный луч ему голову грел.
Рухнула крыша, хрустнули кости.
Нет, не поедем мы к мальчику в гости.
Маленький мальчик на льдинке поплыл,
Сзади к нему ледокол подвалил.
Нету отрадней картинки на свете:
Слева пол-Пети и справа пол-Пети!
Провод по дереву вьется змеей.
Мальчик схватился за провод рукой.
Папа склонился над кучкой углей:
«Где ж эти джинсы за двести рублей?»
Маленький мальчик конфетку сосал,
Сзади подьехал к нему самосвал.
Завтра наутро писали газеты:
«Мальчик погиб, подавившись конфетой».
Двое влюбленных лежали во ржи.
Тихо комбайн стоял у межи.
Тихо завелся, и тихо пошел.
Кто-то в буханке плавки нашел.
Косточка к косточке, звездочки в ряд.
Трамвай переехал отряд октябрят.
Маленький Петя на травке лежал,
Миша нечаянно с крыши упал.
Не разобрали родители в морге:
«Где же чьи руки, и где же чьи ноги?»
Я спросил у техника Петрова:
«Почему у вас на шее провод?»
Он молчит, не отвечает,
Только ножками качает.
Недолго мучалась старушка
В высоковольтных проводах.
Ее обугленная тушка
На птичек нагоняет страх.
Едет Ваня на машине
Весь размазанный по шине.
Девочка с горки каталась на санках,
Рядом солдаты катались на танках.
Хрустнули косточки, словно капуста,
Стало на горке пустынно и грустно.
Девочка в море каталась на лодке,
Вместе с прибоем вернулись колготки.
Маленький Петя с палкой играл,
Палкой нечаянно в дядю попал.
Дядя сказал: «У-у, стрекоза!»
Долго на пальцах вертелись глаза.
Номинация на Приз читательских симпатий
Номинация на «Приз читательских симпатий»(ПЧС)
Одновременно с соревнованием в парах проходит отбор лучших стихотворений в Номинации на Приз читательских симпатий, а это значит, что участникам предстоит серьёзная продолжительная работа по отбору лучших произведений из представленных на конкурс.
Каждый автор должен назвать понравившиеся ему произведения, указав его номер и название (не менее 5(пяти) и не более половины из 64-х. Результаты выбора(голосования) заносятся в специальную форму Рейтинг будет определяться по количеству набранных участниками голосов (от мах до мин).
Голосование обязательно для каждого участника конкурса, так как мы и только мы можем назвать самых талантливых, ярких, запоминающихся авторов, а не друзья, товарищи, коллеги…
Голосование продолжается до окончания итогов полуфинала.
Непроголосовавший участник лишается всех поощрений.
Одновременно с Номинацией работает ЖЮРИ конкурса в соответствии с Правилами и Регламентом Кубка.
Форма для заполнения отмеченных стихотворений
1 Долгое ожидание
2 А времечко спешит
3 Август
4 И появляется рассвет
5
6
7
8
9
10
11
12 и так далее
Итак, читаем ТЕКСТЫ.
01 Долгое ожидание
02 А времечко спешит
Наверно, состояние души
соизмеряем качеством событий.
А времечко спешит, спешит, спешит
в особом ритме.
Мелькают годы, как в немом кино
под звукоряд усталого тапёра.
Печально мне смотреть сейчас одной
на спящий город.
Тают в сумраке белые ночи
Постепенно. Вступает в права
Август яркий, божественный, сочный,
К завершению лета глава.
Вечерами прохладней. Котенком
Выползает на берег туман.
Напевает о чём-то тихонько
В камышах вольный ветер-шаман
В пестрых юбках сады и поляны,
Многоцветьем объяты леса,
Облака на рассвете румяны,
Бриллиантами в травах роса.
04 И появляется рассвет
Мы вышли в ночь и шли к реке,
Молчали, говоря друг с другом.
Прошли, не видимы никем
Серебряным росистым лугом.
Считали звёзды по пути,
Сбивались, снова начинали.
Нам было радостно идти
В закрытые туманом дали.
Ночь шла за нами по пятам,
Прохладой трогая за плечи.
А месяц по небу летал,
То отставал, то шёл навстречу.
И вот река у наших ног,
Зовёт к себе теплом молочным.
Волну бросая на песок,
Нас одарить любовью хочет.
А мы полны ей до краёв,
Но отказать реке не можем.
И погружаемся в любовь,
На мягкое речное ложе…
Нам хорошо сейчас вдвоём,
И тишину июльской ночи
Глотками с наслажденьем пьём
И этим делаем короче.
И появляется рассвет.
Смущённый откровеньем нашим,
Он робко прошептал: – Привет! –
И, отвернувшись, встал на страже.
Была среда. Застряв над Спасской башней
Клубилась туча, дождь прижав к груди;
Обычный день, такой же как вчерашний,
Бессмысленно по городу бродил.
Сидел в пустом кафе за чашкой чая,
Зевал, курил, рассматривал гостей
И бесконечно длился, огорчаясь
Отсутствием хороших новостей,
Подслушивал чужие разговоры,
Людские тайны прятал в рукава,
Считал ворон, столбы и светофоры,
То хмурился, то что-то напевал.
Под вечер суетился бестолково,
Загадывал, считал до десяти,
Но не случилось ничего такого,
Чтоб появился повод не уйти.
Переплыть океан бессонниц,
Брод найти и на берег выйти.
Засыпая, услышать звонниц
Перекличку. Из пряжи нити
Натянула судьба упруго –
Мойры плакали у порога:
«Не найдешь ты лихого друга
И во снах». На пруду осока
Танцевала, легко колышась,
Зверь испуг наводил глазами,
Свет струился по елям пышным.
Длился сон и внезапно замер.
07 В дом наш входят без спроса.
«В дом наш входят без спроса. Рассевшись на мягких диванах,
наливают коньяк и сигарой кубинской дымят.»
( Гнедой )
С тех самых пор, как умерла жена,
Он день и ночь проводит у окна
Без книг, без телевизора, без смысла.
Живёт лишь тем, что видит за окном:
Дороги гладь, деревья, серый дом
И край луны обломком коромысла.
Из тесной комнаты не выходя,
Он слушает мелодию дождя
И смотрит в пузырящиеся лужи.
Ему плевать, кто платит по счетам,
И кто даёт уход его цветам,
Кто принесёт обед ему иль ужин.
Он знает, что из разговоров с НЕЙ,
Из вспомнившихся зримо тёплых дней
Теперь его остаток жизни соткан.
Он не отстал от сути ни на пядь.
Вот только не дано ему понять,
Что здесь, в палате, вовсе нету окон.
Вот и снова в сарафан одето
Время жаждет пламени костров,
Сбрасывая цепи из запретов,
Ищет счастье в ситце вечеров.
За окном желанная свобода,
Распростёрлась зеленью лугов.
И мечта, достигнув небосвода,
Нежится в перине облаков.
Зеркала озёрной робкой глади,
Отражают нежность и покой.
И душа, изнежившись в прохладе,
Позабыла френч свой городской.
Сочность чувств малинового цвета,-
Спелость жизни отразила в раз.
В лепестках ромашек есть ответы
И желаний чувственных окрас.
И симпатичный. Высокий, как каланча.
Если без каблуков, то надо на цыпочки
Мне было встать, чтоб достать до его плеча.
План вначале был прост- домашняя выпечка
(Пи-рож-ки). По-соседски его угостить,
Чтобы он разглядел, какая я лапочка,
Наконец- то. Потом попросить заменить
В коридоре перегоревшую лампочку.
Все получилось, казалось. Меня в кино
Он пригласил, и вел себя очень вежливо.
А потом вдруг зачем-то сказал, что давно
Любит (ну кто б мог подумать!) Веру Брежневу.
Ну, в общем, той ночью было мне не уснуть.
К утру я решила, что надо завязывать
С пирожками и прочим. Расстанусь с ним. Пусть
Любит Брежневу Веру, дурак долговязый.
И, в чёрный список внеся его телефон
(Только вот у виска не крутите пальчиком),
Записалась спонтанно в ближайший салон,
И стала брюнеткой со стрижкой «под мальчика».
А когда вернулась домой, он меня ждал
У дверей. Прощенья просил. Мол, по- прежнему
Пусть все будет у нас, мол меня он искал
Много лет, и пофиг ему Вера Брежнева.
11 Не оттого ли снятся сны
Сверяю вёсен каждый шаг с Великим праздником Победы,
Смотрю на северный большак и вижу доблестного деда.
Не оттого ли снятся сны, не оттого ли снится вечность
С пьянящим запахом весны, весны цветущей, бесконечной,
Где он – красивый, молодой, на запад гонит супостата,
В медалях грудь, с войны домой герой(!) приходит в сорок пятом.
Живёт простой солдат в стихах, в стихах известного поэта,
Живёт простой солдат в веках, могилка солнышком согрета.
А я застенчивым птенцом лечу на светлый праздник детства,
Туда, где пахнет чабрецом, а память сердца, как наследство,
И, к ночи голову клоня, ловлю приятных снов моменты,
И пламенеет жар огня костром гвоздик на постаменте.
Лечу с возвышенной мечтой, всегда в пути, всегда в дороге.
Рогатый месяц золотой качает ночку меж отрогов.
За тридевять земель без слов, за сотни длинных километров
До полустанка сладких снов лечу на синих крыльях ветра.
Замшелый клён твердит: «Постой! Остановись, хоть на минутку,
Да приглядись, твой дом пустой, в саду завяли незабудки».
Но всё равно шепчу: «Встречай! Маячит значимая веха!»
Нарочно или невзначай, но внук на родину приехал.
Не оттого ли снятся сны, не оттого ли снится вечность
С пьянящим запахом весны, весны цветущей, бесконечной.
Смотрю на северный большак и вижу доблестного деда,
Сверяю вёсен каждый шаг с Великим праздником Победы.
13 Решение вопроса
«Любви и светлой, и туманной
Равно изведаны пути.
Они равно душе желанны,
Но как согласье в них найти?»
А.Блок
14 Дорожная история
Доли секунд… Нет. Пожалуй, их не было,
Стоп… аварийка… ремень на отлёт…
Кажутся вечностью полосы белые.
Мир начинает секундный отсчёт…
Что угораздило мелкого выскочить?
Кто наверху указал мне маршрут?
Мимо рычащих стосильных «опричников»
Двое… навстречу друг другу бегут…
Мы умудрились! Мы сделали главное!
На разделительной той полосе
Соединились большое и малое.
В этой истории выжили все!
15 Вот и вышел век на стрежень.
Вот и вышел век на стрежень.
Поезд мчится: тук да тук, –
позабыть зовёт о прежней
теплоте пожатья рук.
Крепко заперты вагоны,
чтоб никто не выходил.
Бесконечны перегоны
от рождений до седин.
Не мечись в купе, попробуй
жить в мелькании огней,
ты ведь жив ещё, не робот,
знаешь точно, что важней.
Встань, попробуй влезть на крышу,
опусти стекло окна.
Ветер хлещет. Что ж ты? Выше
только небо и луна.
Снова рельсы мир качают.
Не даёт ступить боязнь:
вдруг порвётся за плечами
с жизнью тоненькая связь…
И – стоишь. Нигде, и – где-то.
Воздух сладок и смолист.
Поезд мчит, и нет ответа:
есть ли, жив ли машинист.
Майский вечер был теплым и тихим,
лишь жужжали жуки басовито.
Целовал под кустом меня Тихон.
И под блузку мне лез деловито.
Не фригидна я. Чё за наезды?
А бабуля не зря говорила!
Ты уверен в себе, пень облезлый?
Ну и ладно. Я предупредила.
. Этой ночью мне Тихон приснился
Улыбался улыбкою странной.
— Ты скажи мне, как ты умудрился,
утопиться в реке нашей сраной?
Все сбылось, что бабуля вещала.
Зря смеялся ты: мол, это враки.
А теперь ты на дне у причала.
Объедают лицо твое раки.
17 Янтарная песенка
В янтарный проём между летом и пледом,
Ромашковым полем, зимой пышнотелой
Идём, тащим воз всякой всячины следом –
Того, что поспело, того, что пропелось.
А рядом – моря и созвездий пучины,
Сизифа уставшего ждущие камни,
Тащить что-то следом нет, в общем, причины –
Останется память, одна только память…
Но тащим… Таращимся влево и вправо,
Колючкой цепляемся к прошлому лету.
Но всё, что останется – правда, лишь правда…
Где правда – не нужно ни солнца, ни света.
Под лунною лампой змеится дорога…
Впервые живём, первый раз умирать нам…
И всё, что мы встретим – изранит нам ноги,
А всё, что полюбим – нам сердце изранит.
Построил баньку он с умом
И размечтался под окном,
Где ждёт меня, обнять желая,
И предаваясь лени рая.
Ответил тихо он, обняв:
— Зачем тебе скамейка эта?
И чуть легонько приподняв,
Продолжил, полный пиетета:
-Коней ты любишь. Посмотри!
Его создал тебе в угоду!
Пегас подарит счастья дни
И в баньке сделает погоду.
Что возразить ему могу?
Я лишь промолвила: У-у-гу.
Коньком на баньке восхитилась
И с милым «от души» помылась.
Нас не суди, читатель, строго:
От баньки. к сердцу. путь-дорога.
Ты выслал по вайберу давнее фото:
Смотрю и не верю, и плакать охота.
Когда ж это было? В безоблачном, юном,
Далёком году с бесконечным июнем,
Сосновым привольем и речкой у дома,
Где каждая тропка до боли знакома.
Там – отпуск у мамы и счастье каникул,
И папа привозит в корзине клубнику,
Готовят варенье с душистою пенкой,
А осы кружатся над сладкой тарелкой.
На старой сосне там висит репродуктор,
Звучит передача про «доброе утро»,
С восторгом встречают гостей у порога
И радостно всем оттого, что нас – много.
Живётся беспечно, доверчиво, просто –
Чудесно устроена память подростков –
Плохое забылось, хорошее помним.
Но там – наше детство и там наши корни.
На выцветшем снимке – мгновение встречи:
Девчонка воздушная – острые плечи,
Два брата, сестрёнка, ещё дядя Саша…
Такая родная компания наша!
Вся жизнь впереди (мы ещё «повоюем»)
И целое лето с волшебным июнем.
20 Прошептала трава луговая
Прошептала трава луговая:
«Нет, она его не понимает».
И добавил ей куст ежевики:
«Есть получше, и выбор великий».
Прокричала с березы сорока:
«Одинока она, одинока!
И справляет горючую тризну
По своей неудавшейся жизни».
К ночи дружно заухали совы:
«На нее он и смотрит сурово.
Нет, уже не бывать ей невестой,
Для другой облюбовано место».
Героиня всех тех пересудов
Искусала уж до крови губы.
Так жалела она и любила,
Так о счастье о женском молила,
Что пошли измененья в природе:
Солнца луч заискрил на восходе,
Луговая трава, в брызгах росных,
Заплетает венок судьбоносный.
Аэропорт. Погода портится.
И вместо сердца лоскуток.
Стою у мраморного бортика.
Ты улетаешь на Восток.
Глаза тяжёлые и влажные
Не подниму, не хватит сил.
Хочу сказать до боли важное —
Мне нужно, чтобы ты простил.
Упала пуговка-жемчужина
С рубашки цвета ячменя;
В один момент обезоружила,
Сковав неловкостью меня.
И, закрывая брешь ненужную,
Ты мне накинул палантин.
Мы завтра будем странно ужинать:
И я одна, и ты один.
Полгода станут сиротливыми;
Приходит ночь на смену дню.
Моими будешь жив молитвами.
За дом не бойся — сохраню.
Весной мы встретимся по-доброму,
На перекрёстке двух миров.
Слова, мне кажется, подобраны.
А, может быть, не надо слов.
Воробей ютится
В кровле за стрехой.
Я совсем не птица,
Я сам-семь плохой.
Утром хлеба крошку
Брошу воробью
И, быть может, кошку
Я в душе убью.
На друзей атаку
Мирно завершу –
Без затей собаку
В сердце задушу.
Не полезу спьяну
В окна стилем «ню» –
В мыслях обезьяну
Ловко прогоню.
Зло – такая малость,
Выключу его.
Глядь – и не осталось
«Я» ни одного.
В лилии по теплу
Падаю на часок,
Кружатся на лету
Бабочка и сачок.
Радужная весна
Шествует: «Я ничья!»
Взмах и на небесах
Ромбиком ячея.
Листиками дрожит
Лилия надо мной.
До смерти хороши
Крылышки на панно.
У меня под окном, на берёзовой ветке,
был замечен висящим зелёный томат.
Ботаничка явилась, прищурилась едко
и отправила селфи в учительский чат.
Приезжал академик, разглядывал чудо,
нецензурно с собою ведя диалог.
Ассистентка в перчатках, в чуднУю посуду,
собрала на анализ берёзовый сок.
Любопытные к дому пошли вереницей.
Караульного кто-то поставил во двор,
тот кормился на месте кефиром и пиццей.
У калитки, на лавочку, сел билетёр.
Все будут сдерживать вокруг,
Но стебль становится упруг.
Будь стоек, радостно встречай
Рассвет, и крепнуть успевай.
И только лишь окрепнешь ты,
Замрут от дивной красоты,
Её однажды явишь всем,
И будешь не сравним ни с кем.
Волна скользила в след волне,
влекла в свои объятья,
и Вы такой. морской вполне,
и я в воздушном платье.
А кто-то ждал на берегу,
звучали ритмы presto:
потом о нас ему солгу,
сейчас – ничья невеста.
Шептали чушь, глаза в глаза
смотрели жадно, страстно,
и знали, знали, что нельзя.
Но чушь была прекрасна!
Поезд мчится, мчится, мчится,
На него народ садится.
Слева камушек лежит.
Я проехал полустанок,
Справа крыши в виде дранок,
Дебри, заросли, самшит.
Множество креолок пылких,
В море плавают бутылки
С неизвестных островов.
В них промокшие бумаги,
Робинзоны бедолаги
Шлют обрывки всяких слов.
Est modus in rebus – ВСЕМУ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ
(все имеет свою меру) –
римский поэт Гораций
(Квинт Гораций Флакк, 65 – 8 до н. э.)
Смотрит в окно луна… колдунья твоя уснула,
Чувственно отдала, и снова не душу – тело.
Кроткая, как дитя, терпение без предела.
Сколько ещё считать безропотных полнолуний…
Будет женой, слугой, наложницей – кем угодно:
Слово твоё – закон, исполнит намёк твой каждый.
Только ты знаешь: сон она разорвёт однажды,
Вылетит вдруг в окно… Невидима и свободна!
Матово над Москвой луна золотится маслом,
Тихое волшебство ещё на путях разлито…
Только с тобой не та надёжная Маргарита,
Мера твоя пуста, и ты – далеко не Мастер.
*базовый ритм стихотворения – логаэд:
1оо1о1 / о1оо1о1о
30 Наше заветное солнышко
Грусть… Я в ней благо и смысл нахожу.
Выше чувствительность. Только ли к ссадинам?
Солнце похищено некою гадиной…
Вырвать из пасти свою госпожу
Нет, не по силам ребенку-пажу.
31 Наедине с собой
Со мной порою так бывает:
Любовь, как море, наплывает
И, заглушив любые боли,
Безумной подчиняет воле.
Со мной порою так бывает:
Тоска, как туча, налетает,
И мне тогда любые чувства
Становятся смешны и чужды.
Легко наедине с собою,
Не зная ни тоски, ни боли,
Бродить, от счастья изнывая!
Но так со мною не бывает.
32 Деревянная роль
Я сама была такою триста лет тому назад…
(«Романс черепахи Тортиллы», к/ф «Приключения Буратино»
Слова Б.Окуджавы, музыка А.Рыбникова)
Где лес за оврагом и тропка к реке
Поодаль обрыва в тени, в холодке,
Шмели совершают крутые пике,
И травы готовы к покосу,
Где влажная пойма цветущих лугов,
Созревший камыш у речных берегов,
Где нет никого – ни друзей, ни врагов,
Коси да коси, без вопросов.
Сомлевший от марева дух травяной
Тебя накрывает горячей волной,
Воды родниковой, почти ледяной
Плеснёшь на лицо! – вроде легче,
Косою под корень размашисто – вжжжик!
Лягушка отпрыгнет – сдурел что ль, мужик?
Утрёшь каплю пота, что по лбу сбежит:
– Уйди, не дай бог, покалечу!
Там хочется навзничь упасть на лугу,
Считать облака и лесные «ку-ку»
И даже слегка задремать на боку
От летней настоянной браги,
Где купол небесный лазурью расшит,
Где так беззаботно бы жить – не тужить,
Качаясь под ветром, как те камыши,
Поодаль у речки в овраге.
34 Куда мне деться в эом январе?
Куда мне деться в этом январе,
Где даже Рождество не загостилось,
Где в слове «радость» полукруглый «рэ»
На угловатый «гэ» исправил стилос.
Где выдавил из комнаты квадрат
И арку входа, и проёмы света,
И биссектрисы каждого угла
Пересеклись во мне, и я – их центр.
Куда мне деться в этом январе,
Где вечное «поздняк» на циферблате,
Где снег напоминает крем-брюле,
Испачканное в угольной помаде.
Где маскарад – уже не карнавал,
Где снимок отложился негативом,
И в чёрной вьюге правят мрачный бал
Вороны белые и каркают ворчливо.
Гляжу в окно и ясно понимаю:
Мне нужно в Питер. Без него – всё не
И прям сейчас, а не когда-то в мае:
Читать судьбу с листа – a livre ouvert.
А ночь шумит и движется как поезд,
С платформы Сон до станции Проснись
И там где виден Ориона пояс,
Опять летит нерусский мальчик Нильс.
Куда, зачем, какие к чёрту гуси?
Уставший Мартин как «Farman» коптит,
Но ты спешишь и звёзды словно бусы
Рассыпались по Млечному Пути.
В твоём полёте некая система,
Маршрут цивилизации иной.
Вперёд! Вперёд! Там крысы Глимингема
Тебе готовят подвиг под Луной.
Взорвётся воздух, дудочка сыграет,
Земля застынет на своей оси.
Но кончилась эпоха самураев
И Швеция мала как апельсин.
Там короли, отлитые из бронзы,
Там гном в петле верёвки бельевой,
Читаешь сказку, как всё несерьёзно,
Но Розенбом пока ещё живой.
Мы с Нильсом так похожи в этом джазе,
Мы оба смотрим в небо по ночам.
У каждого есть Акки Кнебекайзе,
Скользящая у левого плеча.
Перрон, доступный всем ветрам,
Тропинка-змейка:
Звала рабочих по утрам
Узкоколейка.
Глотало баб и мужиков
Нутро вагонов,
Сливался гулкий стук шагов
С лесным жаргоном.
Гудел надрывно паровоз
И ржали кони.
Тайга. Работа на износ
В любом сезоне.
Мне было сказочно тепло
От рук отцовских,
И пахла дымом и смолой
Его спецовка.
В чернично-клюквенном раю,
Как богатейка,
Кормила каждую семью
Узкоколейка.
Листок помятый наградной
И телогрейка,
Да грусть о проданной давно
Узкоколейке.
38 Когда в стихах всё просто и понятно.
39 Велосипед желаний
Велосипед желаний сделан так,
Чтоб левая педаль была короче,
Чтоб правая цепляла край обочин,
Когда с ним управляется простак.
Я молод был, всё было впереди,
Нет ничего длиннее нашей жизни,
Беги, лети, цепляйся или висни,
Но не убий, не лги, не укради.
Так думал я, и будет всё легко:
Друзья, любовь, родители, работа,
Малина, земляника, шёлк капота
И губы, как парное молоко.
Коварен путь на транспорте таком.
О, как педаль обочину цепляет!
Цепные псы из подворотни лают,
И лёгкие пропахли табаком.
А дальше в гору, хоть и тяжело,
Ведь, если остановишься, то крышка.
Желание, как маленькая мышка,
Исполнилось, скользнуло, отлегло.
Дорога в гору замедляет прыть,
Колёса превращаются в квадраты,
Собрав все силы, выпрыгнуть и рад бы,
Но должен я педали докрутить.
Без огня не будет дыма
пионерского костра –
мне рисует образ Крыма
наше доброе вчера.
На усталость нет намёка –
рад вернуться в прошлый век,
из «прекрасного далёка»
в красногалстучный Артек.
Там под солнышком не тесно,
восхищают море, пляж…
Всем друзьям хватает места –
берег детства, общий, наш –
островок перепелиный…
Там хранит гора-Медведь
сладкий запах спелой дыни,
там я слышу горна медь,
вижу белые панамы,
белых чаек на воде…
Там ещё стучат тамтамы
юных пламенных сердец,
там живут мечта и вера
в краснозвёздочный значок…
Там под камушек Венера
прячет жёлтый башмачок…
41 Письмо себе, 17-летнему
Серега, здравствуй, как ты там живешь
В битловско-брежневских семидесятых,
Пока еще ни в чем не виноватый
И часто с правдой путающий ложь?
Не огорчайся тем, что быт убог,
Не так уж и плоха Страна Советов,
В которой люди ходят на поэтов,
Как будто на хоккей или футбол.
Пока все просто, все тебе с руки,
Но за ошибки жизнь накажет строго,
А потому не убегай с уроков,
А коль сбежал, то сочиняй стихи.
Взгляни вокруг — не барствует народ,
Но, радуясь, живет «в семье единой»,
И Пугачева вскоре «Арлекино»
На конкурсе победно пропоет.
Поверь, Серега, правде нет цены,
А вот судьба десятки раз обманет…
Тебе, я знаю, не служить в Афгане,
Что станет рваной раною страны.
Ты, может, ожидаешь — под конец
Я напишу возвышенное что-то,
А мне сейчас одно сказать охота:
Живи по чести, как учил отец.
Поговорить нам — много есть причин,
Проблемы впереди стоят оравой…
Я написал письмо. Но как отправить,
Чтоб ты его, Серега, получил?
42 Не прячь под зонтом обаятельный взгляд
Сегодня ты плакала. В сердце тревога.
Нечаянно волосы спутал твои
Шальной ветерок (избалован немного)
К тебе он летел рассказать о любви.
О нежности, солнца улыбке игривой,
Что цвет изумрудный надолго в чести’.
Планету озябшую сделай счастливей
И нас, недовольных, сумеешь спасти:
От взоров унылых, от будней тоскливых,
Рассветов седых, монотонности дней.
Верни безмятежность ночей соловьиных.
Нас, грешных, любовью вселенской согрей!
Развей над землёю пьянящий, волшебный,
Садов кружевных колдовской аромат.
Изящна, красива, добра, совершенна,-
Не прячь под зонтом обаятельный взгляд!
нехоженым путём познанья,
забыв про время и себя,
сквозь отрешенность, испытанья,
идут с судьбою на паях,
первопроходцы-камертоны,
ведущие всех за собой.
Жизнь ставит множество кордонов
тем, кто тягается с судьбой.
На них, как будто, ставит ставки
и гонит временем вперед,
то подвергает вдруг закалке,
блуждать заставив над и под.
То накрывает тьмой незнанья,
и смотрит: «Как им впереди?
Кто оправдает ожиданье,
а кто сломается в пути?»
У пионеров нет ведущих,
тернист путь тех, кто впереди.
Ведь первые живут грядущим,
нас на сто лет опередив.
За ними ровная дорога,
и тает множество проблем.
От них становится, в итоге,
светлей на матушке земле.
Тихо-тихо, крадется что-то похожее на блажь,
по стеночке, а я в углу точилкой кромсаю карандаш,
горю желанием холодным её запечатлеть обводом
на полу, закоченевшем, под желтеющим сводом
моего потолка…
Тихо-тихо, ты наблюдаешь малюсенькие блики
на кухонной плитке, а я в углу точилкой выскреб лики
святых, или это их мерцающие души на закате
летят без спроса на моей раздолбаной кровати
к небесам…
Тихо-тихо, кровь стекает на советскую зарплату,
а я в углу свою точилку, на свободу разума с доплатой,
поменяю, или на яркий поминальный костер,
или на ластик, чтобы бред очередной он стер
с моего потолка…
Тихо-тихо, горячая слеза упёрлась солью в унитаз,
а я в углу с точилкой размышляю, над прорисовкой фраз,
здесь всё становится настолько сложно…
я не сказав – до свидания – покину вас, можно?
к небесам… моего потолка…
«Человек – Луч Абсолюта на Земле»
Ра у Ра Свет не спит
Око стражей Земли,
Не забыт не убит
Остров Витязей Ра!
Древний храм среди звёзд
Берегиней укрыт
Сквозь туманную вязь
Направляя рассвет!
И от первых лучей
Тьма встаёт на дыбы,
Оседая песчинками
В белом саду.
Улыбается сердце
И Время летит
Вместе с всадницей
На златогривом коне!
46 Ты снова мой. Вчера, идя с работы
Ты снова мой. Вчера, идя с работы,
Я вынула из ящика письмо.
И, лестницы пройдя три поворота,
Прочла с недоумением его.
Зачем-то фотография, а строчки
О буднях, о прогулках, ни о чем…
Но в сердце зазвеневшие звоночки
Сказали, что скучал, что увлечен.
Нелепо наступать на те же грабли.
Я смяла лист. Подальше от беды!
Но сердце, как достроенный кораблик,
Почувствовало зов большой воды.
Поезд стук-перестук по железу,
Как по стыкам неровной судьбы.
Я по жёсткому жёлобу рельсов
Укачу от любовной беды.
Тучи низкие катятся ходко,
Словно встречный состав без огней.
Поезд мой как Харонова лодка
С безнадёжною болью о Ней.
Бесприютны в ночи полустанки,
И откосы, и чёрный песок.
Ни гудка. Ни кивка. Ни стоянки.
Только чётче колёс говорок.
Синий свет промелькнул над перроном.
Как пустынен холодный перрон!
Лишь листва беспокойного клёна
Мне дежурный отвесит поклон.
И не выйдет поглядывать в окна
Незнакомка в узорном платке.
И не выйдет цитаты из Блока.
Блок ли, пост ли уже вдалеке.
Отойду от окна и залезу
Я на верхнюю полку свою
И под посвист и скрежет железный
Повстречаю пустую зарю.
49 В аппаратной кинотеатра
Субботний день. Не ищет суеты,
Ещё вчера бегущий вдаль прохожий.
Спокойно сердце. Ничего не гложет.
И тихо спят бульвары и мосты.
Лежат собаки, грея животы
Под солнечными редкими лучами.
Глядит старушка строгими очами,
Из окон, цвета юной бересты.
Пусты дороги, не гудит клаксон
И на груди никто не рвёт рубаху.
Здесь чёрный кот не фыркает от страха,
Лишь птичьи трели льются в унисон.
А вдалеке послышится гармонь,
Знакомые протяжные куплеты.
И как грустить, когда вокруг всё это?
Лишь жёлтый лист слетит в мою ладонь.
«Женщина сильна тем, что она такая,
какая есть»
Освальд Шпенглер
Есть женщины, кому бояться поздно
Усталости, болезней и морщин.
Они не жалуют амбициозность-
Цветущей розе предпочтут полынь.
Умеют тишину ценить и время,
Им есть о чём сказать, о чём молчать.
Считают за химеру лоск богемы,
Но могут спину с гордостью держать.
Пока ещё дожди не ко двору,
а осень будто вовсе не настала,
бабульки образуют полукруг
в тени полураздетого платана.
Ловя остатки летнего тепла
торгуют мелочовкой. Между делом
жалеют Маньку – ту, что померла,
и кошку, что теперь осиротела
и мявкает весь день, до хрипотцы.
Товар нехитрый: связка книжек старых,
в корзинке – астры, в банке – огурцы;
опять же – кошка (эта, впрочем, даром).
Такой знакомый с детства чайный гриб
медузой рыжей за стеклом слоится…
Бабулям лишь бы с кем поговорить –
тогда светлеют сморщенные лица.
Про пенсии и Маньку помолчим.
Про остальное скажут:
– Бог поможет.
Возьму у них немного алычи.
И кошку тоже.
..дождь барабанит в стекла и почти звонит в звонок, чтоб в комнату войти..
И. Бродский
Барабанил дождь монотонно в окна…
Вся – до сердцевины – земля промокла,
и промокли вишни в саду, и сливы –
до колец, до камбиев молчаливых…
От дождей таких вырастают дети,
если их посеяли на рассвете,
если двое чайник включить забыли –
не поили дождь, а любви испили
землянично пахнущими губами,
вперемежку с маревыми словами,
в полузабытье, в полусне, в потоках
счастья из глубинных своих истоков.
И взлетали птицы, покинув шторы,
и кукушка путала – час который,
и звенели ложечки о стаканы,
заводя нечаянные романы…
Дождь всё лил и лил – исполнял капризы:
умывал пионы, купал мелиссы.
Наполнял живою водою кадки,
наводил на грядке свои порядки.
И стекал-стекал по стеклу… Я помню,
как меня носило в мирах бездонных,
как легко ласкало и укачало.
Это утро – жизни моей начало.
Что он сделал не так, кто знает?
Он хотел одного- как лучше:
Не прибились бы дети к стае,
Не впитали б характер сучий.
Были оба в него упрямы:
Кнут помог с юным буйством сладить.
А на полке пылился пряник,
Уходила из детства сладость.
Не любви он хотел в награду,
Не стремился отцом быть нежным.
Пусть жестоко, но знал – так надо,
Кто детей от беды удержит?
Дверью хлопнет и знает точно:
Напряжение выйдет вздохом,
Разговоры начнутся громче,
И чуть позже раздастся хохот.
А ему что осталось? Годы
Одиноко горят закатом.
Темнота накрывает город,
Исчезает огнём за МКАДом
Солнце, красное бросив знамя.
Только тлеет последний лучик..
. Что он сделал не так, кто знает?
Он ведь просто хотел как лучше.
Остались только шарики хурмы,
а сад, в белёных наспех белых гетрах,
открытый настежь северному ветру
застыл в предощущении зимы.
Фонарь затеплил ржавое нутро,
стирается дневное суматошье.
Уходит день за облако, на ощупь,
по руслам расплывающихся строк.
В них ночь полощет грязное бельё,
застирывая жизненные пятна:
старательно, подолгу, аккуратно –
мелькают руки чёрные её.
Ни шорохов, ни звуков – тишина,
туман колышет дом в кисейной зыбке.
Малыш мой расплывается в улыбке,
зажав в ладони хвостик чудо-сна.
. Нам чай принёс под вечер проводник,
Хоть не просил его никто об этом,
А мы сидели, выключив ночник,
И спорили до самого рассвета.
Там за окном гудели провода,
Стучали в такт вагонные колёса,
Мы с прожитым прощались навсегда,
Решали нерешённые вопросы.
Да, научил нас многому Афган,
Тому, чему в учебках не учили,
Тому о чём молчал телеэкран,
О чём народу вслух не говорили.
Мы потеряли многих из друзей,
Таких, каких теперь уже не встретить,
Я не встречал их лучше и честней,
И за свои слова готов ответить.
Теперь уже и спорить ни к чему,
Да и сегодня многим непонятно,
Зачем туда пришли и почему
Так долго возвращались мы обратно.
Нас дома ждал другой и чуждый мир,
Где всё так изменилось за два года,
Тот мир, в котором доллар был кумир,
Для нашего-ненашего народа.
Другим был мир, другой была страна,
Которую мы сразу не узнали,
А за спиной у нас была война,
Та самая, «куда не посылали».
Февраль. Деревья. Вьюга за окном.
А на столе белеет чашка чая.
Как жаль, что мы сегодня не вдвоём,
И что сирени нет, цветущей в мае.
А непогода белая гудит,
Ночные звёзды фонарей ломая.
Моя душа вся бодрствует, не спит,
Куда-то мчит с трамваями желаний,
Где мы с тобою как-то по весне
Вдруг повстречались, будто бы во сне.
58 Народные приметы
Стерлядка с карасём резвилась,
да молодые! Что возьмешь?
Судак уснул. И вдруг из ила
поднялся к ним колючий ёрш!
Ругал отборными словами:
«Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль. »
Река покрылась пузырями.
Дождливым выдастся июль))
Рождение – словно прыжок с парашютом:
Вот сжался в комок в ожиданье… Пошёл!
И сразу – пространство, ревущее жутко,
И воздух, расправивший лёгких мешок.
И крик! – инстинктивный, шальной, первобытный!
Так пращур кричал среди буйства стихий.
А после – покой созерцанья событий,
И все ощущенья просты и легки.
А небо вокруг – не бывает синее,
Просторен и свеж окружающий мир.
Но тянет земля всё сильнее, сильнее,
И близится самый значительный миг.
Момент – и паденье в объятья планеты!
Прижмёт она нежно к упругой груди,
И ты, материнскою лаской согретый,
Уверенно сможешь по жизни идти.
60 Ленинградская симфония
От небывалой стойкости голос осип.
Шквалом живая музыка – главный калибр.
Палочка дирижёрская, соло трубы.
Дробь барабанная целится в медные лбы.
Дрогнули осаждавшие, словно от ран:
Огненная симфония – как ураган.
Музыка Шостаковича. «Враг у ворот».
По ленинградским улицам враг не пройдёт.
Заверните мне в кулёк,
Малую частицу лета,
Солнца жаркий уголёк,
Нежность раннего рассвета.
Запах леса у реки
В царстве ягоды духмяной,
С поля рожь и васильки,
Трель пичуги безымянной.
Лучшим средством от хандры
И осеннего ненастья
Станут дивные дары
Летнего кулёчка счастья.
Написано по одноимённой картине
Долгим и ласковым быть обещало
Лето, да только закончилось скоро.
Осень унылая бродит печально
Вдоль неприступных казённых заборов.
Солнце, минуя черту горизонта,
Трётся щекой о худые коленки.
В мир, что зовётся запретною зоной —
Смотрит с надеждой чумазая Ленка.
Как неожиданно: Вдребезги счастье,
Жили б себе, ни о чём не тужили.
Больше не хочется в дом возвращаться:
Стали и взгляды, и стены чужими.
Тянет к родному незримою ниткой,
Призрачный мостик ничем не разрушить.
Не разглядеть ни окна, ни калитки —
Наглухо заперты чёрствые души.
Здесь, у высоких заборов
безлюдно —
Плачь, сколько хочешь,
Срываясь до крика.
Вздрогнув, не сводит гнедая Малютка
Взгляд повлажневший:
«Поплачь, горемыка. »
Утро через сито занавески
проникает в комнату едва.
Тонкий луч рисует арабески
на стекле, по памяти, в словах —
позывных торжественных и громких:
«С добрым утром и хорошим днём!».
Кот зевает на диванной кромке.
Пирогами пахнет и борщом.
Втянешь воздух вкусный и нирванный,
будто втянешь мамино тепло,
И бежишь за хлебом и сметаной
на крестьянский рынок за углом.
Где отряды воробьёв нахальных
сыть урвать с прилавков норовят.
Отгрызаешь корку от буханки —
чёрную, как десять негритят.
Всё по списку купишь, а на сдачу —
горсть конфет «А ну-ка, отними!».
. Как бы рядом — маячком означен —
этот день беспечной кутерьмы.
Хоть с годами из часов песочных
всё быстрее сыплется песок —
за углом танцует на носочках
девочка — пшеничный колосок.
В междустрочьях позывных советских
падают слова на лист зимы —
не слова, а ощущенья детства.
До сих пор — попробуй отними.
Я в небо поднимаюсь на рассвете,
едва вдали рождается заря,
чтоб там, над горизонтом солнце встретить,
пока так сладко спит внизу земля.
Смотрю, как опускаются в долины,
к подножью гор со снежной высоты
ручьи и водопады, в полонинах
приоткрывая тайну красоты.
Мгновение…проснулись в соснах птицы,
Приветствуют, как будто я родня,
Чуть-чуть…и в облаках начнут резвиться,
И обгонять неловкую меня.
Я, как птенец, машу вослед руками…
Будильник разрывает утра тишь…
Спит на подушке книжка Мураками,
И ты, мой соня, рядышком сопишь…